Сэр
Шрифт:
– Нет, нет, не надо. Нет ответа на это. Всякая жизнь отдельна, всякая жизнь не похожа на жизнь других людей. Не то же самое делает людей (он стал говорить с расстановкой, выбирая слова) счастливыми; богатыми; серьезными; могучими; и так далее. На это нет одного ответа. Ответ на это – Герцен. Цель жизни… Вы знаете, что такое жизнь? Жизнь сама. Жить нужно для того, чтоб жить. А не как Лютер сказал. Лютер спросил кого-то: что вы считаете целью жизни? – Как что? Что тут может быть? Счастье!
–
Как
– А лениться можно в жизни?
– Что?
– Лениться.
– Можно.
– А то, что называется, “а я сегодня хочу день пропустить” – можно?
– Можно. М-м, как его зовут, ну, гончаровский человек?..
– Обломов.
– …Обломов не негодяй.
– Обломов великий человек. Гамлет!
– Он не был несчастным, не был очень несчастным.
– Он был универсальной фигурой.
– О, еще бы! Он думал: вынуть руку из-под одеяла или нет? Будет холодно или нет? Думал об этом.
– Великий человек.
– Он вызывает симпатию этим. Он тоже – пропускал день.
Пропускать день можно, всё можно. Только преступления не нужно делать. (Похлопывание ладонью по руке.) Не нужно делать вреда.
Это нельзя, это запрещено. Нельзя делать людей несчастными.
Нельзя заставлять людей плакать. Нельзя пытать людей. Нельзя говорить им, что они негодяи. Нельзя им читать проповеди. Все это запрещено. В это я не верю.
(Началась новая пауза – без конца.)
– Не скажете, чьи это лица у вас на двери? Кроме тех, кого я знаю.
– Я вам скажу, я вам скажу… Под машину? Давайте. (В эту секунду зазвенел телефон.) Постойте. Никак не могу встать. Алё.
Who am I speaking to? Yes… Oh, yes, of course. My wife would like to come to lunch tomorrow… Oh, yes, where are you now?
And when… We’re going abroad on Wednesday, indeed… And we’re in Oxford till then. Well, she’s out at the moment, you could ring her in the evening. She’ll be here She’d be delighted, and so would I. Delighted to see you… For Sunday, Monday and
Tuesday… (Заурядный разговор о назначенной встрече.)
Слева – это Герцен. Это Михайлов, который поэт, переводчик, каторжанин; писал, между прочим, о Милле. Это Белинский. Это
Шостакович. Ему головку пририсовали и ручки. Это Austin, Остин, вот этот человек, знаменитый философ. Наверху не важно, кто все эти люди в мундирах. Потом кто еще?
– А это что за рисунок? А, “Quo vadis”! Петр и Павел, да?
– Да, вероятно. Кто это сделал? Кто-то сделал для меня почему-то… Это Vico, мой герой. Это Михайловский, да.
– А кто тут выглядывает?
– Это не мои герои. Здесь герои и антигерои. Кто тут выглядывает? Это лорд Weidenfeld, Виденфельд, очень негеройская личность.
– А это товарищ Сталин.
– Это товарищ Сталин.
– С музой почему-то.
– С какой-то музой, да.
– Прелесть.
– Это Joyce.
– Это Джойс – с кем?
– С кем-то. Это Джойс, это… Jonathan Sullivan, тенор, которого я очень уважал, ирландский тенор, пел в опере.
– А это Исайя с кем?
– Это – как его зовут – Всеволод Иванов. Это он и есть.
– Что за индус?
– Не Неру, Неру не был так стар. Это Криш‹твин› (не расслышал), он был профессор восточной философии тут. Это – опять Hertzen.
Это – Бабеф.
– А как Максвелл к вам попал?
– Потому что такой мошенник!
– А с кем это он? Страшненькая фотография…
– Это да.
– …как театр какой-то.
– С одним знакомым моим банкиром, забыл его имя. Как его зовут?
Gratzam? Gretzam? Немецкое имя… Ну, что еще?
– Кто вот это? Плеха?..
– Нет-нет, это Каэтано, итальянец, это профессор, это друг мой большой. Первый антифашист, первого часа антифашист. Я вам скажу историю о нем. Когда он был на смертном одре, я пошел его увидеть в Италии, в каком-то доме какой-то графини. Я ему сказал: как вы поживаете? Он говорит: “Кроче умер. Муссолини умер, и Кроче умер.- Почему я не чувствую себя лучше?” Я спросил: вот будут выборы, вы будете голосовать? – “Я сказал коммунистам: “Если вы повесите папу, буду голосовать за вас.
Если нет, то нет”. (Мы оба посмеялись.) Он был католик… Это опять Шостакович, в своей мантии.
– Оксфордской. А это?
– Не так легко… (Ищет подпись и читает.) Ruskin и Henry
Acland, был такой доктор.
– Это Ахматова. Это мы над ее гробом.
– Это Кант.
– Про кого еще спросить? Чернышевский, ужасный.
– Ужасный? Это должно быть.
– Это?
– Индусы какие-то.
– А вот Никсон за роялем почему-то.
– Индусы и белые, не знаю, кто они, наверное, конференция какая-то. Абсолютно забыл.
– President Nixon at the piano.
– President Nixon at the piano. А это Стивен Спендер. Это… художник – как его зовут? – который сделал с меня портрет – знаменитый английский художник, очень известный. Живет в
Калифорнии. Очень гомосексуальный. Постойте. Имя его… Ах ты, у меня все забывается. Молодой художник – все еще довольно молодой.
– А эти два человека?
– Это американский посол Брюс и около него такой довольно ужасный господин лорд Цукерман. Был лорд – Zuckerman.