Серая чума
Шрифт:
– ДА, ЧТО-ТО ТАКОЕ ПРИПОМИНАЕТСЯ… – с удовольствием вспомнил Султан Земли.
Ему действительно вспомнились первые часы жизни – множество крохотных зданий и человечков. Он сам грохочет и топочет, ломая все на своем пути, а рядом беснуются братья. Воздушный шипит и плюется кислотой, пожирая людей сотнями, где-то внизу ползает Водный, щелкая клешнями, способными перемалывать целые крепости, а Огненный уже запалил самый огромный дворец – все разбегаются в ужасе…
– БЫЛО ВЕСЕЛО, – ностальгически вздохнул Султан.
– А будет еще веселее, – пообещал Нъярлатхотеп. –
– Я НИЧЕГО НЕ ПОНЯЛ, – признался Султан.
– Я и не сомневался, что ты глуп, – спокойно ответил Нъярлатхотеп. – Ты ведь все-таки зверобог. Главное то, что Иргшпанибад был не намного умнее. Он не отделял частицы души поочередно, а просто… разорвал себя на четыре части! Они вселились в существ, оказавшихся на тот момент в его храме – змею, заползшую укрыться от солнца, ящерицу, живущую в щели под крышей, рака, которого должны были сварить на ужин жрецу… и человека. Маленького храмового служку. Ребенка.
– ЧТО-ЧТО?!! – пораженно воскликнул Султан.
– Разумеется. Каждая Эмблема рождается из живого существа, осененного божественным духом. Ты когда-то был человеком, Твердоликий. И именно поэтому ты единственный из всех Султанов можешь мыслить и говорить.
– И ЗАЧЕМ ТЫ МНЕ ВСЕ ЭТО РАССКАЗАЛ?
– Ты нам нужен, Твердоликий. Ты нужен Лэнгу. Ты последний из Султанов Стихий Закатона, и в тебе нуждается Серая Земля.
– НУЖДАЕТСЯ?! – гневно загремел Султан Земли. – НУ ТАК ПУСТЬ ПРИХОДЯТ СЮДА И ПЕРЕВОЗЯТ МЕНЯ НА СВОЙ ОСТРОВ! Я ЛИШЕН НОГ, ДЕМОН, Я НИКОМУ И НИЧЕМ НЕ МОГУ ПОМОЧЬ!
– Это сейчас. Но я собираюсь возродить тебя. Ты хочешь снова топтать род человеческий, Твердоликий?
Султан недоверчиво замолчал, не в силах произнести ни слова. В его каменном мозгу стремительно проносились мысли – хаотичные, противоречащие друг другу, а то и сами себе. Он верил и не верил архидемону.
– Владыка, вы нам ничего не говорили! – рискнул вставить слово Йемеш.
– Конечно. Но ваш главный колдун отправил вас со мной именно для этого.
– Мы должны будем помочь вам в ритуале?
– Нет. Просто для успешного возрождения мне нужно принести Твердоликому две жертвы. Два человека. Два могущественных мага. Или колдуна.
В блеклых глазах серых на миг отразилось непонимание. Потом – ужас. Потом – ярость и гнев. Йемеш и Стефаль одновременно вскинули руки, собираясь бросить заклинания… и замерли неподвижно. Колдуны начали подниматься в воздух, словно за шеи их держали невидимые руки. Нъярлатхотеп удовлетворенно улыбнулся и шагнул к горе каменных обломков. Султан Земли посмотрел на его действия, затем перевел взгляд каменных
– Я СНОВА СМОГУ ХОДИТЬ!!!
Глава 28
Его величество стоял спиной к окну, заложив руки за спину. Длинное малоподвижное лицо не выражало никаких чувств. Ему что-то тихо говорил низенький полный человечек в пышном жабо – премьер-министр.
Король Обелезнэ Первый оказался высоким мужчиной сорока лет. Только этой зимой он отпраздновал юбилей. Каштановые волосы, темно-синие глаза, похожие на сапфиры, никаких особых примет – совершенно обыкновенное лицо. Как и полагается всякому рокушскому дворянину, он носил небольшие усы и бородку. Голову увенчивала серебряная корона с одной-единственной жемчужиной – та самая, которую можно было наблюдать на веренице портретов. Никаких других регалий рокушские короли не признают – ни особой одежды, ни каких-либо специальных предметов или украшений. Только этот венец, овеянный дыханием тысячелетий.
Король молча смотрел на Креола, ожидая, пока тот произнесет слова приветствия. Тот, незнакомый с рокушским этикетом, также хранил молчание. Король постепенно начинал хмуриться…
Положение спасла Гвениола. Она прошла к королю, сделала изящный реверанс, а затем коснулась губами руки венценосца. Король точно так же поцеловал руку принцессы – но уже не правую, а левую.
– Ваше величество, старший брат мой, я счастлива оказаться у вас в гостях, – прощебетала Гвениола.
– Ваше высочество, младшая моя сестра, для меня честь принимать вас у себя, – ответил Обелезнэ. Царственное лицо умиротворенно разгладилось.
– Мои спутники, ваше величество! – указала на Креола с Ванессой принцесса. – Его чародейство Креол с ученицей!
– У меня тоже имя есть… – обиженно надулась Ванесса.
– Ваше высочество, для меня честь… – поцеловал руку принцессе премьер-министр.
– Ваше высокопревосходительство, рада видеть вас, – чуть поклонилась Гвениола. Несмотря на очень серьезный чин и титул, премьер не принадлежал к королевскому роду, поэтому реверанса и поцелуя ему не полагалось – небольшого поклона более чем достаточно.
Когда с церемониями наконец было покончено, король сделал жест ладонью, показывая, что можно перейти к неформальному общению. Сесть, однако, не предложил – его величество предпочитал вести переговоры стоя. Соответственно, всем остальным приходилось разделять его желания – сидеть в присутствии стоящего короля строго запрещено. Равно как лежать – в присутствии сидящего.
Сорок лет назад даже произошел показательный случай, демонстрирующий, насколько силен в Рокуше этот обычай. Прадеду нынешнего венценосца необходимо было срочно обсудить кое-что с Драво Стузианом. Но он застал великого механика тяжело больным. Тот не мог даже подняться с постели, чтобы поприветствовать своего монарха. Тогда Заричи Второй, не в силах нарушить этикет, улегся рядом с ним, изрекши попутно историческую фразу: «Король не потеряет достоинства, уравнявшись с подданным».