Серая Дружина-2: Доспехи для шута
Шрифт:
– Нет, конечно. Я сам заявил о своем уходе.
Оракул, который уже устроился за своим столом, плавно захихикал.
– Да уж, заявил он как следует, будьте спокойны… Судя по тому, что до меня дошло – таких сильных выражений на собрании Коалиции уже лет двести не слыхали, после суда в 1798 над Романцовым за эликсир сквернословия, я имею в виду допрос пострадавших… Ну, а твой прощальный сюрприз – этому вообще жить в веках.
– Ну… встряхнул немного, - поджал губы Веслав. – Им давно пора.
– А что ты сделал?
– Распылил перед уходом интересненькую эссенцию, - мечтательно
– Высвобождает животную сущность человека, - проворчал Веслав, рассматривая на свет какой-то лист. – Слышала легенду, что каждому человеку соответствует животное? Я ее реализовал. Но не я виноват, что у председателя заседания оказалась сущность бабуина! И не мое дело, что это был агрессивный бабуин, и уж брачными периодами человекообразных я точно никогда не интересовался и не собираюсь впредь!
Я сообразила, что только что услышала причину выхода председателя Коалиции на пенсию (а у нас-то все удивлялись – мол, не старый, ста еще нет, а решил в отшельники податься), и меня невольно согнуло пополам от смеха.
– Ладно, - отрывисто сказал Веслав и наконец сел. – Как понимаешь, мы по делу к тебе.
Поэт-оракул тут же засветился изнутри неярким, но ласковым светом.
– О, да-а…я это понял сразу, как тебя увидел! Тебе понадобилась моя профессиональная помощь? Ты не будешь разочарован: увидишь, я столько всего достиг… - тут он принялся рыться в бумагах, заполонивших стол. – Недавно освоил четырехстопный анапест, мне не давался этот размер… количество пиррихиев сведено к минимуму, ну, правда приходится кое-какие детали из прорицаний выбрасывать… ничего! Иду вперед такими шагами, а вот посмотри, это насчет Небироса, гекзаметром как-то вдруг пришлось…
– Еще слово про гекзаметр – буду травить, - предупредил Веслав, нервно вскакивая на ноги. – И никаких упоминаний мифов, прелестных дриад, муз, Пегаса…
Поэт надул губки, но тут же улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
– Ах, ну да… как же, это по поводу твоей миссии, очевидно? Ходили слухи, что ты призван в Дружину, но мне как-то и не верилось… а может, ты поделишься со мной? Очень способствует творческому вдохновению, и, ты знаешь… может дать материал для прорицаний.
– Это успеется, - я заметила, что у Веслава начал подергиваться уголок губ. – Насчет Дружины – да, я был в нее призван. Оля, кстати, тоже, так что, если хочешь, тебе обо всем она расскажет. Спрашивать нужно у тех, кто получает от этого удовольствие.
Оракул расцвел окончательно, а я попыталась убить Веслава взглядом. И как, скажите на милость, заметил? И когда заметил-то, мы ж с ним полгода не виделись! И… что, обязательно было это озвучивать?!
– Так вот, мне нужно, чтобы ты объяснил одно свое предсказание, - тут алхимик встал и протянул Даниле по отдельности конверт и письмо.
– Это разве мое? – слегка удивился тот, но конверт взял и рассмотрел. Потом обрадовался: - Мой почерк!
Повертел в руках и задумчиво уставился на включенную (шторы в комнате были плотно закрыты) лампу. Достал тонкую сигарету и закурил. Запахло из облака дыма как-то необычно. У меня заслезились глаза, я отвернулась и тут же встретилась взглядом с очередным листком. Стихотворение на нем было построено в форме пирамиды, а стиль сильно напоминал «Муху-Цокотуху» Чуковского.
– Послушай, Веслав… - донесся из того же облака неуверенный голос поэта. – Я что-то не помню, чтобы я это писал.
Алхимик отозвался на это с иронией:
– Ты меня почему-то не удивил. Но почерк все-таки твой?
– Похоже…
– Конкретнее!
– Ну, да…
– Еще конкретнее!
– Уверен на девяносто восемь процентов.
Веслав сделал жест, который обозначал: погрешность его устраивает.
– Письмо отправлено полгода назад, судя по штампу, - вставила я.
– Полгода? – переспросил оракул, рассеянно крутя в пальцах исписанный листок. – Тем более не помню, потому что в этот период у меня было увлечение акростихами. Так интересно, знаете ли, вписывать прорицания в геометрические фигуры и даже…
Тут он остановил свой творческий экстаз и посмотрел сначала на мое сочувственное лицо, потом на задумчивого алхимика в кресле.
– Друг мой, - со вздохом выдал тот. Такое начало заставило оракула очень нервно затянуться сигаретой, - ты даже не представляешь себе, насколько это прорицание для меня важно. Так что прошу тебя, постарайся о нем что-нибудь вспомнить, потому что иначе мне придется обратиться к своей специальности.
Оракул вдруг утратил свою лирическую тормознутость и задрожал щеками обиженно.
– Ты этого не сделаешь.
Веслав оставил эту глупость без комментариев.
– Модификации сыворотки правды тут не помогут, это я уже понял, - продолжил он, - ты же не лжешь, ты не помнишь. Но есть один такой эликсирец… Латинское название - «Memoria tenax», «твердая память». Немного неточно, поскольку проясняется лишь нужный алхимику участок памяти вопрошаемого. Зато то, что происходит с остальным мозгом уже через час, внушает сочувствие. Под конец память стирается начисто, и человека приходится обучать ходить, есть, говорить…
Оракул сглотнул и попытался улыбнуться.
– Говорили мне не водить дружбу с алхимиком. Там, еще, вроде, была такая фраза: «Если ему будет нужно – предаст тебя без малейших раздумий».
Он смотрел на меня и, кажется, искал поддержки, но я на время выпала из беседы после этой фразы. Полгода назад я почти слово в слово слышала ее от Йехара.
– Ну да, алхимики – они такие, - серьезно подтвердил Веслав. – Так думать будешь или… стимулировать?
– После твоих угроз думать вообще невозможно, - пробормотал оракул и опять уставился на листок. – Полгода назад я таким не занимался. Но почерк мой…
– Правда? – спохватилась я и помахала листком, который сам собой попался под руку. Стихотворные строки на нем (что-то о падении колосса, осиянного звездами) были выписаны аккуратным почерком, ничего общего с каракулями на листке не имеющим.
– Ну да, - отмахнулся Данила. – Это мой трансовый почерк. То есть, я прорицания вслух не произношу, записываю. Сначала в той форме, в которой они ко мне приходят, а затем даю волю своей творческой фантазии, и…
– Это, значит, так и пришло? – резко перебил Веслав.