Сердца живых
Шрифт:
— Вот-вот, ты ей еще доложи, что я пьян! — крикнул Ритер.
Жюльен и Сильвия приблизились к нему. Он смеялся.
— Примите мое благословение, — торжественно провозгласил он.
Потом, помахав в воздухе угасшей трубкой, он пробормотал какую-то латинскую фразу и исчез.
На Жюльене был свитер. Он хотел было пойти переодеться, но Сильвия запротестовала:
— Вы мне так больше нравитесь. Меньше похожи на солдата. А потом в той стороне мы никого не встретим.
Жюльен все же побежал в дом и возвратился с завернутой в бумагу книгой.
— На память о нашей первой встрече.
Они оглянулись. С того места, где они стояли, был еще виден окруженный деревьями дом, площадка; там беседовали Ритер и Лорансен. Жюльен и Сильвия прошли немного дальше и, оказавшись под прикрытием живой изгороди, поцеловались.
— Люблю тебя, — сказал он.
— Ты просто сумасшедший, да и я не лучше.
Девушка слегка оттолкнула Жюльена, раскрыла сумочку и вынула оттуда толстый блокнот в темной обложке.
— Я тоже думала об этом стихотворении, — пояснила она. — Но не могла выйти из дому. А потом, должна тебе признаться, я не знала, в какой сборник оно входит. Но стихотворение я помню наизусть.
— И ты его переписала для меня в блокнот?
— Да, в этот блокнот я записываю свои мысли, а также стихи и песни, которые мне нравятся. Держи. Теперь ты в него все записывай и при этом думай обо мне.
Они достигли луга, залитого солнцем, и пошли вниз, вдоль изгороди. Потом опустились на траву, Сильвия достала книгу, а Жюльен — блокнот. После каждой прочитанной страницы, после каждой фразы, написанной на разлинованной в клетку бумаге, они целовались.
На живой изгороди сохранилось еще много ржавых и сморщенных листьев, и ветер время от времени шелестел ими. В воздухе кружилась мошкара, поблескивая на солнце. Далекая гора синела, как это обычно бывает только летом.
Сильвия порылась в сумочке, достала карандаш и написала на первом чистом листке блокнота: «Кастр, дорога в Фурш. Суббота, 15 ноября 1941 года». Затем она протянула блокнот и карандаш Жюльену и сказала:
— Как грустно, что наша встреча отмечена таким печальным стихотворением. Ведь в нем говорится о разлуке. О людях, что грустят осенью, совсем не похожей на нынешнюю.
— Стихотворение вовсе не плохое: ведь благодаря ему мы познакомились.
Сильвия опустила голову. Глаза ее потемнели, и Жюльен почувствовал, что она вот-вот заплачет.
— Что с тобой?
— А ну как и наша встреча принесет несчастье? Ведь она произошла тринадцатого. В четверг тринадцатого ноября.
— Неужели ты это говоришь серьезно?
Он обнял девушку, изо всех сил прижал к себе. Она лежала в еще густой и зеленой траве, золотистые лучи солнца отражались в ее глазах, вспыхивали в волосах.
— Люблю тебя, — снова сказал Жюльен. — И нас ничто не разлучит.
— Ты ничего не знаешь обо мне, а говоришь, что нас ничто не разлучит. Меж тем нас разлучает все. Все разлучает нас.
— Ты даже не заметила, что говоришь стихами Трене, — сказал Жюльен.
Она
Сильвия запнулась.
— Скажи, что ты от меня скрываешь? — спросил Жюльен.
— Только не сейчас. Лучше напиши что-нибудь своей рукой в… — она поколебалась, — в наш блокнот. Какую-нибудь свою мысль или строку из стихотворения.
Она вытерла слезу, блеснувшую на ресницах. Жюльен был потрясен.
— Но все-таки что с тобой?
Девушка улыбнулась:
— Ничего… Пиши же.
Он взял из ее рук блокнот, немного подумал и стал писать:
Пусть музыкой чудесной прозвучит…Сильвия положила свою руку на руку Жюльена, завладела карандашом и принялась сама писать:
Ответ, слетевший с уст…Она остановилась и попросила:
— А теперь возьми меня за кисть.
Вместе, почерком, который уже не был ни почерком Сильвии, ни почерком Жюльена, они написали:
…любимых мною.В глазах девушки блеснула радость. В них снова запрыгали золотистые искорки.
— Если нам и угрожала злая судьба, то теперь мы ее заговорили, — сказала она.
— В таком случае открой мне, что тебя так тревожит. Я все готов разделить с тобою.
Сильвия заставила себя долго просить, а потом рассказала, что еще два года назад родители надумали выдать ее замуж за человека, с которым они мечтают породниться.
— Ну что ж, они передумают, — заявил Жюльен.
— Ты не знаешь моих родителей.
— Твоя мама на вид очень славная женщина.
— Да, она меня любит. Но и она не сможет нас понять. А для отца задуманный брак слишком важен. Он был старшим мастером на текстильной фабрике. Потом стал помощником директора. Для него… это нужно понять.
Ее голос снова задрожал. И она умолкла.
— В чем же все-таки дело?
— А в том, что мой жених — сын владельца фабрики. Он возглавляет контору в Париже. Нет, тебе этого не понять. Не понять.
— Отчего же, я все понимаю, — произнес Жюльен. — Но через год ты станешь совершеннолетней. Значит, надо подождать. Год, поверь, пролетит быстро.
— Все не так просто, как ты думаешь.
Они еще долго разговаривали об этом. Жюльен узнал, что Сильвия работает на фабрике, которая в один прекрасный день перейдет к ее суженому.