Сердце беглеца
Шрифт:
– Да.
Для Рэйчел это оказалось последней каплей. Слишком много всего: похищение, ужасные часы, проведенные в хижине с людьми Аннабеллы, и теперь Тайри, говоривший с ней таким холодным и безразличным тоном, будто она была ему чужой.
Она коротко кивнула и, ударив лошадь пятками в бока, галопом помчалась по обсаженной деревьями дороге к дому, в надежные объятия отца.
Глава 14
Жизнь во владениях Уэлшей была налажена на славу. Всю работу на ранчо выполняли две дюжины мексиканцев, в доме же трудились слуги, всячески угождая Аннабелле и ее наемникам.
Верный своему обычаю, Тайри держался особняком, насколько возможно, не общаясь с другими такими же наемными головорезами. Но не обращать внимания на Аннабеллу было невозможно. Она выглядела отважной и прекрасной, как алый цветок в букете сухих сорняков.
Она назначила Тайри своим личным телохранителем и настояла на том, чтобы он спал в большом хозяйском доме, в спальне, смежной с ее собственной. Она всегда носила наряды из ярких тканей, подчеркивающих ее безупречную кожу и свежий цвет лица и подходивших к ее роскошным рыжим волосам и изумрудным глазам. Она редко надевала платья, отдавая предпочтение штанам в обтяжку и шелковым блузам с глубоким вырезом, красиво облегавшим ее гордо приподнятые груди. Тайри часто приходила в голову мысль о том, что она зря теряет время на ранчо: ее подлинные таланты могли бы лучше проявиться в верхних комнатах салуна «У Баушер».
Аннабелла управляла ранчо как королева: расточая благодеяния, если бывала довольна, и без промедления наказывая виновных, когда ей случалось разгневаться, и уж тогда кара, избранная ею, бывала суровой. А разгневать ее было легко. Слуги должны были без промедления выполнять любое ее желание, что и делали, опасаясь ее вспыльчивого характера.
Ей все удается, не без иронии размышлял Тайри. Всех, кто попадался на ее пути, Аннабелла старалась подчинить своей воле, наслаждаясь властью, каждой минутой своей власти. Она получала удовольствие и от того, что может командовать и им. На этот счет у него не было сомнений. И Тайри позволял командовать собой, пока его это забавляло, позволял Аннабелле думать, что она одержала над ним верх.
Она и не пыталась скрывать, что желает Тайри. Время от времени она приходила в его спальню полуобнаженная, в прозрачном одеянии, едва прикрывавшем ее сладострастные формы и подчеркивавшем каждый изгиб тела. Частенько она садилась на край его постели, и руки ее дерзко ласкали его.
Иногда темной ночью, лежа в одиночестве, нарушаемом лишь визитами Аннабеллы, Тайри испытывал искушение. И весьма сильное, надо сказать. Аннабелла была прекрасна и вполне готова облегчить томление его чресел, но он не мог себя заставить заниматься с ней любовью, когда воспоминания о Рэйчел были еще так свежи.
Рэйчел. Он тосковал по ней больше, чем мог себе вообразить. Она постоянно присутствовала в его мыслях. Ему недоставало возможности видеть ее каждый день, он скучал по звуку ее голоса, по нежности ее улыбки.
Но время шло, и ему становилось все труднее отталкивать Аннабеллу Уэлш. Она была пригожей бабенкой, когда ей хотелось казаться таковой, при этом не скупилась на пленительные улыбки и по-кошачьи нежные ласки. Переполненная гордостью и высокомерием, она не сознавала, что Тайри подчиняется лишь потому, что в настоящий момент это не противоречит его целям. Тайри никогда не считал себя трусом, но мысль о том, чтобы жениться на Рэйчел, пугала его до смерти. Казалось, гораздо легче сдаться Аннабелле и заставить Рэйчел поверить, что мисс Уэлш победила, чем признаться в своем малодушии. Его даже забавляло, что он водил Аннабеллу за нос, внушая, что напуган ее угрозами сдать его властям. Черт! Его уже разыскивала полиция за убийства в Техасе и Канзасе, а повесить человека можно только один раз. Но пока он подыгрывал Аннабелле, зная, что, когда устанет от ее фокусов, уедет куда глаза глядят.
В тот вечер, когда на ранчо появился Хаокин Монтойа, Аннабелла пустила в ход все свои чары. Монтойа промышлял тем, что похищал женщин и детей и продавал их в рабство на Юг. Женщин обычно покупали бордели, а мужчин и детей отправляли на рудники и в копи. Никто не мог ускользнуть из цепких рук Монтойа. Он с такой же охотой наживался на соплеменниках, как и на гринго. [9]
Аннабелла представила Тайри и Монтойа друг другу, и мужчины обменялись рукопожатием. И тотчас же почувствовали взаимную неприязнь.
9
Гринго – презрительное прозвище, даваемое американцам.
Тайри вовсе не удивило то, что Аннабелла поддерживает знакомство с таким негодяем. Во время обеда хозяйка и гость вели любезную беседу об известных им обоим людях и местах. Аннабелла то и дело улыбалась Монтойа и находила поводы лишний раз прикоснуться к нему. Тот, в свою очередь, осыпал ее комплиментами, а его темные глаза тем временем оценивающе рыскали по ее телу.
Во время еды Тайри по большей части молчал. Весь этот спектакль его забавлял. Его не удивило и не рассердило, когда Монтойа последовал за Аннабеллой в ее спальню, а стало быть, и в постель. Ревности он не испытывал. Только почувствовал облегчение оттого, что теперь она перестанет ему досаждать.
На следующее утро Монтойа уехал на рассвете, и Тайри был этому рад.
Дни шли, и головорезы Аннабеллы все больше завидовали Тайри из-за его особого положения. Но это были их проблемы, Тайри это не касалось, он продолжал идти своей дорогой, нечувствительный к их завистливым и ревнивым взглядам и язвительным репликам. Если они верили, что он спит с Аннабелой, то ему было на это наплевать.
Самым же тяжким испытанием для Тайри во время службы у Аннабеллы оказалось встретиться лицом к лицу с Рэйчел.
Он так больно ранил ее чувства и, конечно же, сожалел об этом. Но считал, что лучше причинить ей боль, которая со временем пройдет, чем жениться на ней и обречь ее на страдания в течение всей жизни.
В утро, когда Тайри приехал получить подпись Хэллорана под купчей, Рэйчел сидела на крыльце и штопала носки старика. Она казалась свежей, как весенний цветок, с волосами, сверкающими, как расплавленное золото, и нежной и гладкой кожей. Глядя на Рэйчел, он подумал: как могло случиться, что он хоть на миг счел Аннабеллу Уэлш привлекательной.
Тайри остановил серого прямо у ступенек крыльца.
– Доброе утро, Рэйчел, – сказал он. – Ваш старик дома?
– Да, он там, – отвечала Рэйчел холодно, показав рукой на дом. Она встала, вонзив ногти в ладони сжатых рук. Почему при одном только взгляде на него сердце ее переполнялось томлением? Ей так хотелось подбежать к нему, обхватить за шею, излить ему свою душу, умолять ответить на ее любовь… Но гордость лишила ее дара речи и сковала движения.
– Я позову его.
Она не пригласила Тайри войти, и он даже не стал слезать с коня.