Сердце демона (сборник)
Шрифт:
Входя вместе с ним в огромную столовую, я чувствовала, что мое радужное настроение меркнет. Он называл себя хранителем и коллекционером. Неужели я для него – один из его экспонатов, теперь получивший достойную оправу и наделенный правом спокойно занимать свое место на полке.
За обедом мы молчали, сидя друг напротив друга за длинным столом. Тарелки, ножички, приборы, бокалы… Я едва ли могла разобраться со всем этим, к тому же была слишком занята своими мыслями о наших с Дисом отношениях, чтобы воздать должное стоящим на столе блюдам. Дис тоже почти не ел, с задумчивым видом отщипывая янтарные виноградины.
– Почему ты не пьешь? – вдруг спросил он, пододвигая ко мне кубок с темно-вишневым, почти черным вином.
Я машинально взяла кубок и пригубила. Вино оказалось совершенно необыкновенным – немного терпким, вяжущим самый кончик языка и вместе с тем раскрывающимся сложным ароматным букетом. Я не большой знаток вин, но это, сразу видно, было особенным.
– Не слишком старое, всего двадцать лет выдержки, но вполне приличное, – откомментировал Дис.
Кокетничает? Называть двадцатилетнее вино не слишком старым, на мой взгляд, явный перебор. Но Дис уже не смотрел на меня. Нет, не похож он на хвастливого нувориша. Скорее действительно коллекционер, ценитель древностей. Для него двадцать лет не срок, хотя ему самому наверняка не так давно исполнилось двадцать.
– Я обещал показать свою коллекцию. Немногие видели ее, – произнес Дис, когда я, допив вино, отставила от себя кубок.
– Да, пойдем, – я поспешно встала и последовала за ним.
По стенам коридора горели светильники, воссоздавая обстановку прошлых времен, и мне показалось, будто мы и вправду перенеслись в прошлое.
Бесконечная лестница уводила вниз, под землю. Выходит, особняк не двухэтажный, как виделось снаружи, а, словно айсберг, скрывает в себе подземные этажи.
– Вот здесь самое сердце моего дома.
Сначала мне показалось, что ступеньки обрываются тупиком, и только вглядевшись, я поняла, что перед нами закрытая дверь.
Дис остановился и приложил к ней руку.
Вот так-то – прошлое прошлым, а системы защиты и сенсорные панели он наверняка использует суперсовременные и знает о них гораздо больше, чем о банкоматах.
Дверь тяжело, словно с усилием, отползла в сторону, скрывшись в стене, и мы шагнули в комнату.
Я не заметила, чтобы мой спутник включал свет, собственно, привычного света в помещении и не было, но я прекрасно все видела, как будто сама тьма излучала мягкое ненавязчивое свечение.
Помещение было вытянуто – противоположная от нас стена терялась где-то вдали – и напоминало зал крупного музея. У стен в нишах стояли статуи и висели картины, в центре комнаты располагались стеллажи, очевидно с книгами.
Я пошла вдоль стен. Одна из скульптур показалась мне смутно знакомой: грозный бородач на троне в венке из оливовых ветвей, в одной его руке – небольшая женская фигурка в древнегреческом одеянии, в другой – скипетр. Накидка, статуя и венец были сделаны из желтого металла, скорее всего золота, лицо, руки и торс – вырезаны из кости.
– Это Зевс? – спросила я, с любопытством разглядывая изваяние, кстати не слишком большое, примерно в половину моего роста.
– Да, – Дис слегка улыбнулся. Видимо, то, что я обратила внимание на эту скульптуру, доставило ему удовольствие. – Работа Фидия. Когда его пригласили в Олимпию для того, чтобы он изготовил статую для нового храма, мастер сделал первую пробную модель прежде, чем приступать к работе в натуральную величину. Та статуя, что стояла в храме, была бы слишком велика для моего скромного жилища, а эта как раз вписалась в коллекцию.
Я чувствовала себя так, словно мир вокруг меня подернулся странной рябью. Я не то чтобы большой знаток искусства, но интересовалась чудесами света, могу перечислить все семь, разбудите меня даже среди ночи, и прекрасно знаю, что Фидий жил еще до нашей эры, а статуя Зевса Олимпийского сохранилась только в описаниях после того, как, оскверненная ворами, ободравшими все золото, была отправлена в Константинополь, где погибла во время большого пожара. Разумеется, ни о какой копии речи и не велось, работы Фидия вообще не дошли до наших дней! Ни одна из них!
– Ммм… – Мне не хотелось обидеть коллекционера, но промолчать я просто не могла. – А ты уверен, что это именно Фидий?
Дис опять улыбнулся – так же странно, как улыбался всегда, одними уголками губ.
– Конечно, – ответил он, переходя к следующей нише, – как и эта статуя.
Я последовала за ним. В нише стояла скульптура, изображающая юную девушку в тунике, соскользнувшей с сильного плеча. Вся фигура лучилась энергией, казалось, девушка вот-вот завершит незаконченный жест, вынет из колчана стрелу и наложит ее на не знающий поражения лук. На этот раз материалом для статуи послужил мрамор. Разумеется, я не разоблачила бы даже вчерашний новодел и скорее была готова поверить в то, что Дис с упорством маньяка воссоздает утерянные шедевры, чем в то, что все это – подлинники, неким чудом сохранившиеся в безвестности бог знает сколько веков.
– Красиво. Ты сам художник? – осторожно задала я новый вопрос, переходя к следующему экспонату.
– Я не художник, я коллекционер, – мягко поправил Дис. – Я умею ценить истинную красоту и берегу ее для вечности.
– Но разве в этом случае не стоит открыть свой собственный музей? Ну, чтобы люди могли увидеть все это?
– Люди? – Мне показалось или в голосе Диса проскользнуло презрение? – О нет, они не могут оценить прекрасное. Их век слишком короток, а все мысли направлены на сиюминутное. Лишь некоторые из них способны подняться над своей природой и создать нечто, достойное сохранения в веках. Среди них Фидий, Микеланджело, Леонардо да Винчи, кстати, их работы тоже есть в моей коллекции.
Я обернулась к нему, уставившись в его лицо с непониманием и недоверием.
Пока Дис говорил, меня терзала упорная и странная мысль, которую я озвучила тут же, как только он замолчал:
– Ты так говоришь о людях, словно не относишь себя к их числу.
Он ответил мне серьезным взглядом, пробравшим до самых костей.
– У тебя тоже хорошие возможности встать над ними.
Я издала нервный смешок. А вдруг Дис ненормален и воображает себя кем-нибудь? Ага, каким-нибудь столетним вампиром типа Эдварда Каллена и начинает думать, будто весь мир у него в кармане. А ведь это и вправду страшно! Многих подростков серьезно выбило на вампирах, вот у них мозги и поехали.