Сердце Дракона. Том 19. Часть 1
Шрифт:
— Это не лазутчики, юный Эвергрен, — что неожиданно, голос Горшечника резко контрастировал с его субтильной внешностью. Это был густой бас, который, если не видеть обладателя, легко приписывался в воображение кому-то могучему и огромному. — Я не предупреждал вас, но, учитывая недавние события, я вызвал сюда моих помощников. И они должны были представиться вам, но, увы, вы успели сделать свои поспешные и совершенно пустые выводы.
Тот вояка, что еще недавно смотрел на Хаджара, как на пустое место, побледнел и, казалось, как-то вжался в свои доспехи. Он уже
— И почему, в таком случае, вы не сказали об этом раньше, маг? — ну, если что и не поменялись за тысячи веков, так это явная нелюбовь идущих по стезе стали к тем, кто выбрал своим путем — путь магии и чародейства. — У вас было достаточно времени, чтобы вмешаться в происходящее и помочь своим подручным?
Эвергрен был в чем-то прав, но… Мысли Хаджара путались. Он смотрел на Горшечника, на его птицу, и ощущал что-то… осеннее. Мокрое. Холодное. Как-будто несмотря на ясную погоду и крышу над головой, они сейчас стояли в лесу, встречавшем последние дни лета. Осенний ветер пронизывал кости Хаджара. Давно уже не ощущал такой магии. Возможно, последний раз, когда он испытывал нечто подобное — в пещере с Вечно Падающим Копьем, где встретил мираж, оставленный магом Пеплом.
— Вам может показаться, Эвергерен, что я всегда здесь — но это лишь мое тело. Разумом я не присутствовал на этом, безусловно, очень важном военном мероприятии. И, спешу вас расстроить, я помог вовсе не своим, как вы выразились, подручным, а вам…
Хаджар уловил едва заметный кивок Горшечника, после чего, без тени сомнений, выхватил Синий Клинок. Сверкнула белая молния и в следующее мгновение на пол со звоном упали отсеченные от гарды клинки двух воинов, что держали мечи у шей пленников.
Из неестественно бледных, они тут же обернулись едва ли ни ожившими мертвецами.
Шакх молча потер кровоточащий порез на шее и с изумлением посмотрел на капли крови на ладони. Ну да, могучий Пустынный Мираж, наверное, и забыть успел, какого это — когда тебя может ранить смертная сталь.
— Проклятые маги, — сморщился Эвергрен, от чего его половина лица, где отсутствовало ухо, приняло какой-то монструозный, отталкивающий вид.
Подумать только — как важна для внешнего вида человека такая простая деталь, как ухо…
Хаджар не стал утруждать себя замечанием на тему, что он не использовал ничего, кроме “простого” мастерства владения мечом.
— Прошу простить нас, Эвергрен, — несмотря на вежливый тон и учтивые слова, поза и внешний вид Горшечника ясно давали понять, что ему плевать. Неожиданно он повернулся к Шакху и… выполнил, в точности, приветствие народа Моря Песка. — Да прибудет с вами взгляд Вечерних Звезд.
Хаджар понятия не имел, догадался ли Шакх кто стоял перед ними, но судя по глубине поклона — скорее всего да.
— Останьтесь здесь, мой юный друг и проследите, пожалуйста, чтобы господа офицеры и не загубили нашу осаду на корню.
— И как этот немой…
— Разумеется, мастер, — Шакх не задумываясь перебил Клетца, после чего показательно положил ладони на эфесы сабель и встал около стола с картой.
Горшечник, чья птица в прямом смысле — исчезла в складках его плаща-тени, молча направился на выход. Хаджар не считал себя умным человеком, но ему хватило сообразительности, чтобы направиться следом.
Он все ожидал, что Горшечник что-то скажет, но… вот они прошли сквозь пролесок с выгребными ямами, миновали стройку с осадными бшнями, прошли вдоль многочисленных рядов с наспех воздвигнутыми загонами для лошадей. Хаджар успел заметить молодых, здоровенных ребят, обивающих еще красный метал вокруг обтесанных бревен. А другие, наоборот, ставили эти бревна друг на друга, сооружая некое подобие плохоньких баллист.
И все это время Горшечник сохранял молчание. Хаджар же не спешил сыпать вопросами. Длительное общение с Хельмером и другими Древними приучило его к тому, что, не задавая вопросов — получишь больше ответов.
Наконец, миновав очередной пролесок, они подошли к крутому обрыву. Хаджар почти узнал тот вид, что открывался с него на долину. Разве что русла рек изменились, пропали одни озера и появились другие, холмы переместились ближе к северу и… много еще чего другого. Время меняло ландшафт не хуже кисти художника, решившего переписать картину.
— Ты не хочешь ничего спросить у меня, чужестранец? — нарушил, наконец, молчание Горшечник.
Хаджар стоял рядом с ним и ясно чувствовал, что даже будь у него энергия, артефакты, алхимия и подмога в виде всей секты Сумеречных Тайн, то вряд ли бы они смогли что-то противопоставить Горшечнику. Как, наверное, и сам Хельмер.
Куда же тогда делся этот великий Древний со страниц истории? Хаджар слышал множество историй о его жизни, но ни одной — о смерти? Если не принимать во внимание маленькие обрывки историй, где говорилось, что Горшечник разбил свою душу.
— Вижу вопросов у тебя так много, что ты не можешь выбрать, — волшебник… ремесленник… да кто он там вообще — опустился на подпрыгнувший под него камень. Да-да, ближайший валун просто взял и подскочил, приземлившись так, чтобы Горшечнику было удобно сесть. И при этом Хаджар не ощутил магического прилива. — Тогда, позволь, спрошу я… насколько глубоко в прошлое ты, со своим товарищем, попал?
Хаджар едва воздухом не поперхнулся. Он ожидал всякого — но только не того, что впервые за все его странствия во времени, кто-то настолько быстро догадается о его настоящей сути.
— Я чувствую нашу с тобой связь, — решил объяснить Горшечник. В его голосе не было ни злобы, ни настороженности. Лишь беспокойстве и, может, немного замешательства. — Мы встречались с тобой прежде… или лишь встретимся… я постигал тайны судьбы и времени, незнакомец, но сильно в этом искусстве не преуспел. Так ответь же мне на вопрос.