Сердце Дракона. Том 9
Шрифт:
Хаджар выругался.
– Проклятье, Орун… Проклятье… Проклятье!
– Да, – кивнул Великий Мечник. – Я проклят, мой ученик. Может этого не видно, может на мне нет метки. Но я знаю, что я проклят. И, когда умру, праотцы не встретят мен объятьями. Что бы я не сделал, сколько бы пользы я не принес этой проклятой стране, сколько бы жизней я не спас – меня ждет забвенье. Меня ждет бездна, куда меня столкнут мои собственные предки. Никакого перерождения, для Оруна, мой ученик. Никакой следующей жизни и славы в доме праотцов для Кровавого Меча Солнечного
Они молчали. Молчали так долго, что успел потухнуть костер.
– Что было дальше?
– Дальше – я очнулся в горе трупов. Видят боги, Хаджар, я отправил к демонам не меньше десяти тысяч этих ублюдков. И, видят демоны, я был бы рад, если бы нашлась рука, которая и меня отправила бы следом, но… Я остался жив. Я вновь был сильнейшим. Стоя на горе трупов, я вглядывался в ночное небо. Такое же, как сейчас над нами.
– И что ты сделал?
Глава 800
– Почему ты говоришь, что она безымянная? – спросил Хаджар.
Возможно могло показаться странным, что он до сих пор продолжал говорить с Оруном, а не плюнул ему в лицо и не ушел. Может, на мгновение, ему и хотелось так поступить.
Но кто, в таком случае, плюнет в лицо самому Хаджару? Он не тот человек, что мог бы судить Великого Мечника. Особенно после стольких веков верной службы Дарнасу.
– Нет, разумеется родители дали ей какое-то имя. Как иначе… но я его так и не узнал, – боль в глазах Оруна сменилась оттенком радости. Радости, которую позволяет себе испытывать человек, страдающий муками совести. –Она была слепой танцовщицей, Хаджар. И встретил я её в лагере народа Керен.
– Керен… бродячий актеры?
– Именно они, – кивнул Орун.
– Которые воруют лошадей, детей и крадут все, что не приколочено.
Великий Мечник засмеялся.
– Если ты веришь в это, то, наверное, веришь и в то, что на твоей родине все ходят в звериных шкурах, живут в пещерах и трахают собственных матерей.
– Туше, – согласился Хаджар.
Он, все же, не получал особого образования и о разных народах знал лишь из песен бардов. А те любили рассказать какую-нибудь историю о том, как один из народа Керен похитит дочь или вовсе – жену барона и сбежит с ней.
Обычно все заканчивалось хорошо, а песни восхваляли воровскую удаль Керен, их актерские способности и музыкальное мастерство.
Говорят, бог искусств – Телесель, лично принимал участие в создании этого народа. И потому великие поэты, музыканты и актеры, порой откровенничал, что в их крови есть щепотка крови народа Керен.
Барды пели и об этом – шутили, то эта щепотка, обычна, была весом со всего говорившего. А еще пели о том, как порой простые девушки Керен вдруг обнаруживали в себе похищенных принцесс.
– Я путешествовал уже третий десяток, Хаджар. Но встретив её… Что же, стоит сказать, что народ Крене, по сравнению с Солнечным Днем, казались настоящими святыми. Да, мы иногда воровали, но только когда не было что поесть.
– Но ты мог бы накормить их всех охотой…
Орун улыбнулся. Не той, знаменитой, хищной улыбкой, которой пугали детей и новобранцев армии, а самой обычной. В чем-то даже теплой и ностальгической.
– Я забыл упомянуть… После того, как отправился в свое путешествие, я поклялся более никогда не обнажать меча. И многие годы был верен своему слову. Тот меч, ученик, который я обагрил кровью Наемников,я выбросил в ближайший ручей.
Мечник, выбросивший свой меч? Хаджар с рождения был лишен половины своей души, но Орун пошел дальше. Он попросту выдрал эту половину и выбросил в воду.
Ибо меч, для мечника, постигшего Оружие в Сердце, это не нечто абстрактное. Это часть его самого.
– Она танцевали мне в тот вечер, – Орун мечтательно прикрыл глаза. –Слепая девушка такой красоты, что я, знавший тысячи дев, никогда не видел. Я полюбил её, Хаджар, полюбил в ту же секунду. И не мог больше представить себя без неё. Без меча – мог. А без неё – нет. Странная ирония, не находишь. Теперь у меня есть меч, но нет её…
Орун опять начал с утроенной силой жевать мясо. Делал он это так яростно, что прогрызя себе путь к кости, раскусил её надвое. Кусок кабаньей ноги упал на камни, покатился, а затем исчез за обрывом.
– На второй вечер мы уже любили друг друга. Под телегой, Хаджар. Под сраной телегой, нагруженной навозом. Но на тот момент сырая земля казалась мне лучшей кроватью, а дерьмо над головами – изысканнейшим балдахином.
Хаджар кивнул своим мыслям. Вот теперь рассказ начинал походить на то, что он слышал про народ Керен. Кроме как воровать и выступать, они еще умели любить и слыли мастерами постельных утех. А о страсти их мужчин мечтали многие молодые девушки.
Собственное, в некоторых городах, бродячая труппа, в которой выступал Хаджар, выдавала себя за Керен.
– Я провел с ними неделю.
– И за это время ты не узнал её имя?! – удивился Хаджар.
– Звучит неправдоподобно, но так оно и было, – развел руками Орун. И тут его взгляд помрачнел. – А затем… Это не были Ласканцы. На тот момент я вообще ничего не знал об Империях. Но воины, каждый, как на подбор, пиковый Небесный Солдат, напали на город, в которым мы выступали. И, Хаджар, я такого прежде никогда не видел. Их были сотни тысяч. Целая орда истинных адептов. А у меня не было меча…
– Но ты был Рыцарем Духа. У тебя было Оружие в Сердце!
– Да, были! – рявкнул Орун. – Но у меня была моя клятва! Я не собирался проливать ни чьей крови!
Камни вокруг Великого Мечника потрескались, а пространство пропиталось столь глубокими мистериями, что Хаджар не сомневался – одно лишь желание, усилие воли Оруна, и весь этот горный пик исчезнет с лица земли.
– Город пылал, ученик. Пылал совсем как в те ночи… – Хаджару не надо было пояснять, про какие именно ночи говорил Орун. – Я искал её… Её отец – один из главных актеров нашей “семьи”, отправил её выступать с братом в трактир. В качестве менестрелей. Боги, Хаджар, как она пела…