Сердце древа Филлим
Шрифт:
— Но… — Возразил Солис, очевидно не удовлетворившись ответом, но Фектус прервал его, резко взмахнув рукой и поднявшись.
— Я понимаю ваше желание услышать ответы. Но у меня их нет. На данный момент их нет ни у кого из нас, — Фектус обвел студентов бесцветным уставшим взглядом. — Филлим болен или же гневается на нас за что-то? Уверен, скоро мы это выясним и придумаем, как исправить. Но вы хотите конкретики, я понимаю. Неизвестность порой страшнее правды.
Рейна вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела напряженный профиль Спирита, который сидел за самым крайним столом.
А Фектус тем временем продолжал:
— Сначала я должен передать вам слова Унды. Это очень важно, поэтому послушайте меня очень внимательно. Потому что я хорошо знаю, как все вы любите порой нарушать правила, — брови Фектуса чуть нахмурились. — Пока ситуация не прояснится вам всем, без исключения, запрещается приближаться к древу. Сейчас ему нужен покой, им займутся ведающие. Так же всем строго настрого запрещается покидать долину.
— Почему? — Вскинул брови Аурим. — Можно ведь и не пользоваться древом, чтобы покинуть долину. Да, с ним было бы быстрее, но обычные перелеты по небу-то тут при чем?
Профессор Фектус выдержал долгую паузу. Студенты раздраженно зашептались на своих местах. Медлительность профессора сейчас была хуже пытки.
— Больше всего падение листвы отразилось на мире людей, — наконец, ответил Фектус, вновь задержав взгляд на деревьях за окном. — Подземные толчки ощутили и мы здесь. Но они не идут ни в какое сравнение с теми, что пережила вчера земля. Пострадало много городов, и для вас сейчас там… опасно. Пока мы не поняли, с чем столкнулись, вам будет безопаснее оставаться здесь.
— Какие города на земле пострадали? — Вдруг услышала Рейна свой собственный взволнованный голос. — И насколько сильно?
Мама. Папа.
— Многие, и все в разной степени, — Фектус будто бы и не заметил паники в ее голосе. Зато заметил Аурим. Он нашел под столом ее руку и ободряюще сжал. Наверняка и он забеспокоился о своих родителях. — Пока мы только получаем информацию от драконов с земли. Я слышал, что основной удар пришелся на Данию, Норвегию и Нидерланды. На север Англии. Шотландию, Ирландию тоже задело и ближайшие к ним острова.
У Рейны будто бы земля ушла из-под ног. Хорошо, что она сидела. Картинка мира поплыла перед глазами и принялась трястись в такт биения ее собственного сердца. Но внешне она оставалась безразличной. По крайней мере изо всех сил старалась.
— А Франция? — Как из-под толщи воды послышался голос Ирис.
— Немного потрясло побережье, но до городов не дошло.
— Хорошо.
Студенты, чьи дома находились на земле, наперебой стали узнавать у профессора о ситуации в других частях земли. Рейна больше ничего не слышала. Не чувствовала и руку Аурима, добела сжимающую ее костяшки. И сразу после того, как лекция, которой по сути и не было, была закончена, пулей вылетела из кабинета. Уже у берега ее нагнал Аурим, за которым бежала запыхавшаяся Ирис.
— Да постой же ты, — Аурим развернул ее к себе за плечо. В отличии от Рейны, ему пока удавалось сохранять самообладание. — Куда ты собралась? Ты же не хочешь сделать то, о чем я думаю?..
Рейна пока и сама не знала ответа на этот вопрос. Но он пришел к ней, едва она остановилась и заглянула в спокойные глаза друга.
— Хочу написать им письмо и отправить к ним Ура. Может, хотя бы его пропустят. А он быстрый. Должен вернуться уже завтра.
Лицо Аурима разгладилось.
— Звучит, как план. И, Рей… Ты ведь спросишь у них и о моих родителях тоже?
— Ну конечно! — Рейну даже оскорбил его вопрос. Как он мог подумать, что она забудет о нем?
Добравшись до комнаты, она запихнула в сумку бумагу и чернильницу с пером. Туда же велела спрятаться Уру. Чем меньше драконов его увидит, тем проще ему будет прорваться. Выпускать его из общежития или академии тоже было бы рискованно — слишком много глаз могло его заметить. Куда проще было бы отправить его в полет, отплыв подальше от Филлим. При этом и ей самой оставаться в теле человека как можно дольше.
Поэтому, добравшись до лодки, на которой они с Римом и Ирис добирались до дальнего острова, Рейна налегла на весла, торопясь поскорее отплыть подальше. А уже после обернулась драконом и спешно перелетела на утес над водопадом. Здесь было спокойнее. Филлим достаточно далеко, а вокруг ни души. Лишь вдалеке виднелись темные драконьи силуэты, бороздящие небо. Похоже запрет покидать долину был более чем серьезен.
Перо спешно заскользило по страницам, пытаясь выразить всю степень волнения дочери, переживающей за своих родителей. Первое письмо вышло слишком тревожным, и Рейна скомкала бумагу, тут же принявшись за новое — короткое и информативное. Ей не хотелось, чтобы родителям пришлось переживать еще и за нее, читая ее взволнованные строки. Поэтому второе письмо вышло чуть суховатым. Там она описала ситуацию в академии, заверила их, что с ней все хорошо и, конечно, справилась о благополучии родителей Аурима и их самих.
Надежно прикрепив письмо к тельцу Ура, она приласкала его на прощание и отправила в полет. Лететь со скоростью ветра в родную деревушку на севере Англии. Она провожала его взглядом до тех пор, пока тот не исчез за облаками. У него получилось. А может запрет и не распространялся на нерожденных дракончиков — кто знает? Главное, что родители получат ее послание.
Если, конечно, с ними все в порядке.
Побыв на утесе еще какое-то время, не желая выныривать из тихого кокона одиночества в реальный и слишком пугающий мир, Рейна все-таки вернулась в академию. На лекцию Унды она немного опоздала, но, к счастью, не настолько, чтобы вызвать подозрения.
Остаток этого дня прошел, как в тумане. Чтобы отвлечься, она старалась занять себя домашкой, но сосредоточить мысли на чем-то было просто невозможно. Поэтому уже очень скоро она смирилась с неизбежным и присоединилась к другим драконам, которые убивали время игрой в настолку. Аурима с ними не было. Рейна поискала друга взглядом, и вскоре нашла в дальней части комнаты отдыха. Он стоял у мольберта и рисовал. Давненько она не видела его за этим занятием. В детстве Рим очень любил рисовать, и у него получались очень даже неплохо. Но его родители были резко против. Они считали, что рисование — удел людей, и вообще абсолютно бесполезное занятие. И как бы Рейна не пыталась поддержать его, в итоге он все-таки бросил. Поэтому видеть его за мольбертом снова, было и радостно, и грустно одновременно. Ведь она понимала, что толкнуло его к кисти и краскам. Он переживал не меньше, чем она сама.