Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
И вспомнил Вселюбящий, снял семь печатей
С громовых страниц, с ураганных Миней,
И Спас ярославский на солнечном плате
Развеял браду смертоноснее змей: —
Скуратовы очи, татарские скулы,
50 Путина к Царьграду — лукавый пробор...
О горе! В потире ныряют акулы,
Тела пожирая и жертвенный сор.
Всепетая Матерь сбежала
Чтоб вьюгой на Марсовом поле рыдать,
И с псковскою Ольгой, за желтые боны,
Усатым мадьярам себя продавать.
О горе! Микола и светлый Егорий
С поличным попались: отмычка и нож...
Смердят облака, прокаженные зори,
60 На Божьей косице стоногая вошь.
И вошь — наша гибель. Завшивело солнце,
И яростно чешет затылок луна.
Рубите ж Судьбину на баню с оконцем,
За ним присносущных небес глубина!
Глядите в глубинность, там рощи-смарагды,
Из ясписа даль, избяные коньки, —
То новая Русь — совладелица ада,
Где скованы дьявол и Ангел Тоски.
Вперяйтесь в глубинность, там нищие в бармах,
70 И с девушкой пляшет Кумачневый Спас.
Не в книгах дозреет, а в Красных Казармах
Адамотворящий, космический час.
Погибла Россия — с опарой макитра,
Черница-Калуга, перинный Устюг!
И новый Рублёв, океаны — палитра,
Над Ликом возводит стоярусный круг —
То символы тверди плененной и сотой
(Девятое небо пошло на плакат).
По горним проселкам, крылатою ротой
80 Спешат серафимы в святой Петроград.
На Марсовом поле сегодня обедня
На тысяче красных живых просфорах,
Матросская песня канонов победней,
И брезжат лампадки в рабочих штыках.
Матросы, матросы, матросы, матросы —
Соленое слово, в нем глубь и коралл;
Мы родим моря, золотые утесы,
Где гаги — слова для ловцов-Калевал.
Прости, Кострома, в душегрейке шептухи!
90 За бурей «прости», словно саван, шуршит.
Нас вывезет к солнцу во Славе и Духе
Наядообразный, пылающий кит.
<1918>
325
Незабудки в лязгающей слесарной,
Где восемь мозолей, рабочих часов,
И графиня в прачечной угарной,
Чтоб выстирать совесть белей облаков.
Алмазный король на свалке зловонной,
В апостольском чертоге бабий базар,
На площади церковь подбитой иконой
Уставилась в сумрак, где пляшет пожар.
Нам пляска огня колыбельно знакома,
Как в лязге слесарной незабудковый сон.
Мы с радужный Индий дождемся парома,
Где в звездных тюках поцелуи и звон.
То братьев громовых бесценный подарок.
Мы ранами Славы корабль нагрузим...
У наших мордовок, узорных татарок
В напевах Багдад и пурговый Нарым.
Не диво в батрацкой атласная дама,
Алмазный король за навозной арбой,
И в кузнице розы... Печатью Хирама
Отмечена Русь звездоглазой судьбой.
Нам Красная Гибель соткала покровы...
Слезинка России застынет луной,
Чтоб невод ресниц на улов осетровый
Закинуть к скамье с поцелуйной четой.
От залежей костных на Марсовом поле
Подымется столб медоносных шмелей
Повысосать розы до сладостной боли,
О пляшущем солнце пирующих дней.
<1918>
326—327. Владимиру Кириллову
1
Мы — ржаные, толоконные,
Пестрядинные, запечные,
Вы — чугунные, бетонные,
Электрические, млечные.
Мы — огонь, вода и пажити,
Озимь, солнца пеклеванные,
Вы же тайн не расскажете
Про сады благоуханные.
Ваши песни — стоны молота,
В них созвучья — шлак и олово;
Жизни дерево надколото,
Не плоды на нем, а головы.
У подножья кости бранные,
Черепа с кромешным хохотом;
Где же крылья ураганные,
Поединок с мечным грохотом?
На святыни пролетарские
Гнезда вить слетелись филины;
Орды книжные, татарские