Сердце Фатимы
Шрифт:
– Да, спасибо, – ответила Беатриче, откусывая хлеб. Она чувствовала такой голод, будто не ела сто лет. – Просто вспомнила одного человека. – Интересно, что бы приготовил ее бывший приятель Маркус Вебер? Наверное, что-нибудь вроде «крустони из трюфелей» с салатом или жареного козьего сыра с томатами «черри»? Или заказал бы блюдо на дом – естественно, из самого лучшего ресторана. Было бы изысканно и дорого, но не обязательно вкусно.
Томас так смешно откусил хлеб, что Беатриче невольно рассмеялась.
– Извини, – прошамкал
– Какой хирург устоит перед полным холодильником?
Весело рассмеявшись, они чокнулись. Маркус бы сейчас содрогнулся в ужасе – как низко пали нравы. Но Беатриче чувствовала себя превосходно.
– Спасибо тебе, Томас. Ты так много сделал для меня и Мишель…
– Не говори чепухи. Главное, что Мишель пришла в сознание. Если все пойдет нормально, завтра ее переведут в общее отделение, сделают повторное обследование, и если ничего не найдут, то через пару дней ты заберешь ее домой. Ни о чем не беспокойся. Между прочим, график дежурств составляю я. Пользуйся случаем и оставайся дома. Так будет лучше для вас обеих. – Он протянул руку за тарелкой. – Хочешь еще чего-нибудь?
– Да, с удовольствием. Все то же самое – «на бис».
Томас снова ушел на кухню. Беатриче задумчиво вертела в руках бокал. Врачи ничего не обнаружат у Мишель. Это ясно. Она ведь совершенно здорова. Завтра ее переведут в общую палату; скорее всего, сделают еще одну томограмму мозга, а потом выпишут из больницы. Никому и в голову не придет, что на самом деле пережила четырехлетняя малышка…
В этот момент Беатриче вдруг почувствовала знакомый запах – смесь амбры и сандала. Не веря в происходящее, она медленно повернулась. В двух метрах от нее стоял Саддин, опершись о стену и улыбаясь.
– У тебя все хорошо? – спросил он.
– Сейчас да. Моя дочь…
– Я знаю. Я рад, что она снова проснулась.
– Да, но…
– Ты думаешь об Али?
Беатриче неожиданно поймала себя на мысли, что ей вовсе не так грустно, как должно было быть после расставания с ним.
– Тоскуешь о нем?
– Видишь ли…
– Не вини себя, – сказал Саддин. – Вы же дали друг другу обещание. Помнишь?
– Конечно, я…
– Али всегда держал свое слово. И ты должна – без всяких угрызений совести.
Беатриче перевела дух. Она чувствовала легкую эйфорию – наверное, вино начало действовать.
– Я могу тебе задать несколько вопросов?
Саддин улыбнулся.
– Конечно. Другого я от тебя и не ждал.
Она хотела спросить о Малеке и Ясмине, о Муста-феи фидави. Но…
– Камень не у фидави, – ответил он прежде, чем она задала этот вопрос. – Он у Моше. Сапфир выпал из твоего кошелька, когда вы были у раввина. – Он улыбнулся, как после удачной шутки. – Великий Магистр был вне себя от ярости,
Беатриче нервничала, кусая губы. На языке у нее вертелся вопрос, который она не решалась задать.
– Спрашивай, – сказал он, когда она взвешивала все «за» и «против».
– Саддин, почему камни Фатимы до сих пор не могут соединиться воедино?
Он пожал плечами.
– Не знаю.
– Ведь у нас были все камни до единого…
– Ты уверена? – Саддин покачал головой. – Но все семь камней никогда не были одновременно в одном месте.
Саддин был прав. И все-таки она надеялась…
– Как это было бы прекрасно, – тихо произнесла Беатриче, опустив голову.
Она вдруг услышала шелест его одежды. Саддин, приблизившись, встал перед ней на колени. Этот звук напоминал порыв весеннего ветра сквозь молодую листву.
– Придет время, и камни Фатимы соединятся воедино. – Он приподнял указательным пальцем ее подбородок. Беатриче увидела его глаза, в которых отражались звезды. – Пусть это тебя утешит.
– Мне еще предстоят путешествия?
– Не знаю. Но я всегда буду рядом. – Он кивнул в сторону кухни, откуда доносилось позвякивание посуды, и обнял ее. – Не забывай обещания, которое ты дала Али.
– Что со мной будет дальше?
Саддин пожал плечами и улыбнулся своей неповторимой улыбкой.
– Все что угодно. Ты взрослый человек. Решай сама, кем тебе быть – хирургом, матерью, женой или всем одновременно.
– А что делать с камнями?
– Запри их в шкаф. Никому не говори, что они у тебя есть, за исключением одного человека. Мишель тоже обещала мне молчать. И она сдержит слово.
Саддин повернулся и вдруг исчез, словно растворившись в воздухе.
– Ты с кем-то разговаривала? – В то же мгновение перед ней появился Томас. Он держал в руках две тарелки с аппетитными бутербродами.
– Нет, – ответила Беатриче, не уверенная в том, слышал ли Томас голос Саддина.
– Мне почудился мужской голос. И этот запах… – Он принюхался. – Пахнет жидкостью для бритья. Какой-то восточный привкус. Мне он напоминает…
– Цветочный запах, – ответила Беатриче, откусывая хлеб.
… Шесть камней Фатимы лежали в деревянной шкатулке. Она спрятала ее на верхней полке платяного шкафа. Там они будут в полной безопасности. Хотя бы на первое время.
Расскажет ли она когда-нибудь обо всем Томасу? Может быть, но позже. Почему-то она была уверена, что он ей поверит. Никогда раньше она не думала о нем.
А сейчас вот сидит на ступеньках своего дома, и от звуков его голоса у нее хорошо на душе. Все-таки удивительная штука – жизнь.
Беатриче взглянула на звездное небо. Прямо над ней сиял глаз. И, кажется, он улыбался ей.