Сердце Голема

Никишин Николай

Антон Николаевич Звягенцев. Мужчина тридцати пяти лет, капитан красной армии, старший охотник по городу Ленинград. Некогда статный, высокий, красивый темноволосый мужчина. Сейчас же, он больше напоминал старика, весь худой, как скелет, от постоянных переживаний волосы начали седеть, голос стал тихим, нет сил говорить громче. Вот только улыбка всё ещё добрая. За считанные месяцы из-за голода он схоронил всю семью: мать и отца, жену и двоих детей, многих друзей. Вот только сдаваться он не собирался, как и не собирался позволять отчаиваться другим, по крайней мере своим подчинённым.

Девушка допила бульон и дожевала чёрствый хлеб. Ей и правда стало легче.

– Это

же был бульон не из человека? – со страхом спросила она.

– Конечно, нет. Мы смогли раздобыть немного свиных костей… Власти города понимают, что мы им очень нужны. Нам, как и рабочим и солдатам, нужны силы. – Антон Николаевич так по-доброму говорил. Он отошёл на пару минут, вернувшись, протянул девушке стакан с какой-то тёмно-зелёной жидкостью, от которой пахло хвоей. – Выпей. А то война закончится, и беззубую тебя никто за муж не возьмёт.

Людмила заулыбалась, взяла стакан и залпом выпила. Кислый, мерзкий напиток. От вкуса её едва не вывернуло. Она с трудом сдержалась, чтобы бульон и хлеб не вышли обратно. Приходится терпеть. Цинга – ещё один злейший враг блокадного города.

– Понимаю, в нём мало вкуса, – в руках у Антона Николаевича оказался кубик сахара. – Вот возьми.

Девушка положила кубик сахара в рот и начала медленно рассасывать. Так вкусно. До войны она никогда не думала, что будет так радоваться сахару. В детстве, дедушка, Тихон Яковлевич, пёк ей пироги. Некогда офицер императорской армии, охотник на монстров, один из немногих членов Ордена, кто отказался покидать страну, после смены власти. К счастью, новому правительству были нужны опытные военные кадры, и ему нашли работу. С двадцать третьего года он в одиночку воспитывал внучку, оставшуюся сиротой. Её мать умерла от какой-то неизвестной болезни, а отца она и не знала никогда. В тридцатые годы Орден постепенно начал возвращаться в теперь уже новую для него страну, и Тихон Яковлевич отдал внучку в только что открывшуюся в Ленинграде школу при Ордене. Там девушку обучили грамоте и охотничьему делу: обращаться с холодным оружием, стрелять.

Умер Тихон Яковлевич в сороковом году, через несколько восемнадцатилетия. Сейчас ей так его не хватает. Наверное, только ради него, она всё ещё жива.

– Товарищ капитан, вы сказали, что у нас появился ещё один враг. – Людмила была готова вернуться к работе. – О чём вы?

– Я лучше покажу. Идём за мной, – ответил ей Антон Николаевич.

Девушка встала со стула и проследовала за охотником в подвал дома. В нём было очень холодно, всюду лёд. Антон Николаевич, освещая себе путь керосиновым фонарём, завёл Людмилу в тёмное помещение. Видно было плохо, но она смогла разглядеть труп полного мужчины, лежащего на столе, видна была только голова, всё остальное было накрыто тёмной тканью.

– Это каннибал? – спросила Людмила, изо рта которой шёл густой пар.

– Да, Людмила, это каннибал. Человек, который хуже монстра… – жёстко ответил Антон Николаевич. – Подобных ему ты уже видела. Кого-то ловили и убивали мы, кого-то армия и полиция. Вот только этого убило нечто иное. – он повернул голову трупа набок, и на толстой, упитанной шее девушка смогла разглядеть след от клыков и засохшую кровь.

– Вампир!

– Вампир! Всё так, – Антон Николаевич руками опёрся на стол с трупом. – Мы давно не встречали упырей. Во второй половине тридцатых, не без помощи твоего деда, мы многих истребили. Видимо, не всех. Сначала он убивает каннибала, потом может перейти и на обычных людей. Нам не хватало ещё этих тварей. Сегодня ты и Максим проверите один адрес. По словам маленькой девочки, тварь, что убила этого, – взгляд переведён на каннибала, – могла

скрыться в одном старом барском доме, он к слову некогда принадлежал семье охотника. Проверьте его, вдруг упырь скрывается там.

Охотник взялся за ткань и скрыл лицо трупа. Смотреть здесь больше не на что. Он жестом показал девушке на выход, и они вылезли из холодного подвала.

– Когда нам приступать? – спросила Людмила.

– Максим сейчас отравится в госпиталь, нужно проверить состояние наших раненных после вчерашнего налёта. Ты пока грейся. Мы натопили баню, обмоешься?

От такого подарка девушка отказываться не стала. Она зашла в баню, что находилась во дворе дома. Сегодня настоящий праздник, в ней девушка будет одна. Все остальные охотники либо патрулируют город, либо помогают на заводах и фабриках. Антон Николаевич даже в такое тяжелое время относился к ней, как к маленькой девочке. Он помнил, как её впервые привели в школу. Тогда, ещё будучи в звание лейтенанта, он учил девочку азам фехтования. Даже в эпоху огнестрельного оружия, серебряные клинки остаются неотъемлемой частью арсенала охотника. Сегодня, ради неё одной, он потратил всё утро, чтобы баня была натоплена.

Людмила разделась перед зеркалом, сняв с себя дедушкину телогрейку из овечьей шерсти, надетую поверх гимнастёрки, затем форму, кобуру с пистолетом и саблю в ножнах. Оставшись совсем нагой, она посмотрела на своё отражение. До войны она могла похвастаться красивой спортивной фигурой, а сейчас страшно смотреть. Кожа, да кости, вместо груди – два бугорка, выпирающие рёбра, кожа неприятна на ощупь, а тёмные волосы, заплетённые в косу, похожи на солому.

Девушка отошла от зеркала и принялась мыться. Горячая вода, попадая на истощённое тело, оставляла приятные ощущения. Оказывается, так мало нужно для счастья.

Намывшись, она хотела ещё немного побыть в тепле. Людмила обхватила руками тощие колени и заплакала. Ей было так тяжело. Она никогда не знала нужды в доме дедушки, всегда могла найти что-то вкусное: пироги, конфеты, варенье. Сейчас кусочек сахара и баня раз в неделю – вот и все её радости.

Неделю назад она спокойно выпустила всю обойму своего ТТ в тело здоровенного мужика-каннибала, настолько пристрастившегося к человеческому мясу, что он потерял дар речи, мычал и рычал, как зверь. За пару дней до прихода охотников мужик поймал на улице и съел маленькую девочку. Людмилу пробрал озноб, когда она обнаружила в доме обглоданные кости ребёнка. Не верится, на что способны люди. Может, они монстры, а не вампиры и оборотни?

Людмила подняла заплаканные глаза и посмотрела на деревянный потолок бани. Сейчас девушка ревела, как маленькая девочка, просто от того, что помылась:

– Я так больше не могу… – её трясло, но уже не от холода, от страха. Сегодня ей вновь, возможно придётся убивать, но боялась она не этого, а того, что снова может увидеть ужасы, на которые способны люди. – Не хочу… но я…я… нужна. Орден Превыше Всего…

Звук открывающейся двери в баню заставил девушку быстренько прикрыться полотенцем. Она всё ещё не могла привыкнуть, что сейчас вместе моются и мужчины, и женщины.

К её облегчению, в баню вошла Серафима – жена одного из охотников. Она работала на хлебозаводе и раз в неделю ей было позволено приносить для Ордена хлеба чуть выше нормы.

– Людмила, ты здесь? – некогда тучная женщина вошла в баню. Сейчас она была таким же истощённым скелетом, как и Людмила. Работая с хлебом, она не могла позволить себе даже лишнюю крошку. – Ой, как тепло…

– Здравствуй, Серафима, – поздоровалась Людмила.

– Привет, красавица. С тобой всё хорошо? Вижу, глаза заплаканные.