Сердце гор (Сборник)
Шрифт:
Гольд взирал на нее с едва заметной иронической улыбкой на губах.
— Все комнаты заняты, — сказал он. — Так что подходящим гардеробом мне тебя, госпожа, не обеспечить. Но если хочешь путешествовать в своем прекрасном зеленом платье — пожалуйста.
Мгновение она стояла неподвижно, потом повернулась и пошла в сторону здания. Он видел ее в тусклом свете, льющемся из окон, потом она скрылась во мраке.
Лейна завернула за угол, украдкой огляделась по сторонам и сбросила платье. На ощупь она достала из свертка чулки. Ветер, обдувавший ее обнаженное тело, тоже был чем-то новым, необычным.
— О нет, — пробормотала она себе под нос. — Ну уж нет.
Наклонившись, она оторвала от платья большой кусок материи, тщательно свернула его и после короткого раздумья заткнула за ремень, под куртку. Когда она вернулась, Гольд окинул ее внимательным взглядом.
— Ну что ж, выглядишь ты, госпожа, не так привлекательно, — подытожил он с откровенностью, от которой у нее вспыхнули щеки. — Но так тебе наверняка будет удобнее, да и теплее.
Она протянула ему меч.
— Забери это! — с яростью проговорила она. — Я не собираюсь спотыкаться о всякие железки!
Он забрал оружие и прикрепил его к вьюкам.
— Пора в путь, госпожа.
— Я хочу есть.
— Потом.
Обиженная, она отказалась от предложенной им помощи и сама неуклюже вскарабкалась в седло, притворяясь, что не замечает усмешки сотника.
— Ты ведешь себя как ребенок, госпожа, — прямо сказал он. Похоже, он всегда говорил без обиняков. — Я уже объяснил, почему мы не можем задерживаться.
Лейна не ответила. Одним махом Гольд вскочил в седло.
— Значит, в путь.
Они выехали на дорогу. Застучали копыта по перекладинам узкого моста над ленивой речушкой. Лейна снова почувствовала боль в спине. Монотонная поступь коня утомляла ее, но боль не позволяла заснуть. Именно сейчас она ощутила, насколько ей хочется спать. Она громко, почти демонстративно зевнула.
Гольд улыбался в усы. Похоже, ему была знакома лишь одна разновидность улыбки — слегка ироническая. Лейна ухмылки, правда, не видела, поскольку уже совсем стемнело, однако уловила в его голосе.
— Мне кажется, госпожа, — сказал он, — что ты относишься к нашему путешествию, как к какому-то развлечению, которое послала тебе Шернь в качестве средства от скуки. Ты ошибаешься. Это не развлечение и не забава. Можно назвать это игрой, но игрой взаправду. Уже сейчас в ней ставка — жизнь Байлея… а кто знает, может быть, и твоя собственная. И пойми наконец, что не я твой противник в этой игре.
Хоть она и обещала себе, что не будет с этим человеком разговаривать, однако на этот раз не выдержала.
— Куда ты меня, собственно, везешь? — спросила она, делая вид, что ей это совершенно безразлично.
— До границы Края, госпожа. До того места, где будет ждать твой брат.
Она покачала головой:
— Не понимаю, почему ты все время лжешь? Ведь я в твоей власти, отдана на твой гнев и милость… — Внезапно она замолчала, заметив, что он почти любуется звучанием этих слов. Разозленная, она заговорила более громко и сердито: — Скажи прямо, что похитил меня для себя, не рассказывай мне больше сказки про Байлея.
Огни постоялого двора остались далеко позади. Было совсем темно, но она могла бы поклясться, что Гольд долго смотрел, словно изучал ее, прежде чем сказал тихо, как будто про себя:
— Неужели у тебя в голове и на самом деле ветер гуляет, госпожа? Ты не в состоянии поверить ни единому доводу, кроме того, что тебя похитили из-за твоей красоты?
— Нет, но пусть это будет нормальное объяснение, а не какая-то чушь.
— Значит… значит, долг перед другом… по твоему мнению, недостаточный повод?
В ответ раздался короткий смешок:
— Мой господин! Кто же сегодня поверит в подобные бредни? Ладно, пусть Байлей написал это письмо, пусть ты и в самом деле знаешь Байлея… Но ведь если он в самом деле отправился в Громбелард, то с совершенно пустыми карманами. Сначала он был в Армекте, где наверняка истратил все золото, которое взял с собой, уезжая из Роллайны.
После долгой паузы Гольд наконец произнес с удивлением:
— Не… не понимаю, что ты имеешь в виду, госпожа.
— Что ж, ты не слишком сообразителен, господин. Или просто притворяешься. Если у него не было денег — ему нечем было платить тебе за твои услуги. Кажется, ясно?
Похоже было, что ему снова требуется время, чтобы понять смысл ее слов. Вдруг она услышала смех, но довольно мрачный… У нее по коже пробежали мурашки.
— Во имя Полос Шерни! — сказал он. — Шернь, ну и дурак же я!
— Не возражаю, — раздраженно ответила Лейна.
К громбелардцу вернулось его обычное спокойствие:
— Не будем больше говорить на эту тему. Но я расскажу тебе, госпожа, как все было. Хотя, честно говоря, не знаю зачем…
Он на мгновение замолчал. Она хотела что-то сказать, но он опередил ее:
— Первый раз мы встретились в Бадоре, в гарнизоне. Тогда я служил там, и его привели ко мне, поскольку он требовал встречи с комендантом. Я пригласил его к себе, объяснив, что вполне достаточно и заместителя. Он даже не присел и сразу же начал спрашивать, как добраться до Дурного Края. Я его оценил с первого взгляда. Ты и сама прекрасно знаешь, госпожа, что вид у твоего брата не слишком воинственный. Я ему так и сказал напрямик: «Объясняю тебе три вещи, парень: во-первых, в Край не едут в бархатных панталонах, а только в доспехах и с топором у седла. Во-вторых, даже если у тебя и есть топор, то нужно еще уметь им драться, а не махать. А в-третьих, в Край не едут просто так, из каприза. Если хочешь, чтобы я помог тебе найти смерть, то скажи хотя бы, ради чего».
Гольд угрюмо замолчал. Лейна ехала с легкой, недоверчивой улыбкой на губах. Тихо стучали лошадиные копыта.
— Первый раз в жизни я увидел перед собой плачущего мужчину, — продолжил он. — Это было зрелище, которого я никогда не забуду. Я видел слезы на глазах отца, когда умирала моя мать, — но то не был плач. Лордос, один из моих гвардейцев, вынужден был добить друга-коня… но и тогда это не было плачем. Первым по-настоящему рыдающим мужчиной, которого я увидел, был твой брат… Я не мог на него смотреть, сказал ему, чтобы он убирался, потому что меня от него тошнит…