Сердце и душа
Шрифт:
— Нет вроде, если не считать того, что скоро я стану дедом. Но это ведь хорошая новость?
— Безусловно. Поздравляю вас. — Фиона была искренне рада за него. — Так что никаких поводов для волнения и скачков давления.
— Вроде все хорошо, но тогда почему я себя неважно чувствую? — обеспокоенно спросил он.
— Ваша жена пришла сегодня с вами, Айден?
— Вы же знаете Нору, она всегда со мной, она хотела поговорить с Лавандер, пока мы тут с вами…
— Хотите, я приглашу Деклана, чтобы он вас посмотрел? — предложила Фиона.
— Отлично, — обрадовался Айден.
Деклан был сама невозмутимость.
— Давление в норме, давайте посмотрим, что у нас тут…
— Как вы думаете, приступ может повториться?
— Вряд ли. Может, вам не подходит какой-то из назначенных препаратов? Или вас беспокоит что-то еще?
— Что-то еще. Но не настолько, чтобы от этого прыгало давление, — ответил Айден.
— Может быть, вы поделитесь со мной, и мы вместе подумаем, что можно сделать.
Айден был бы рад поделиться, но он не мог заставить себя откровенничать с мальчиком, который был ровесником его дочерей. Ему нужен был более солидный слушатель.
— Я бы хотел поговорить с Кларой; материи, которые мне хочется обсудить, требуют большей… гм… зрелости и опыта, чем у вас, уж не обессудьте.
— Как скажете, только вы же знаете Клару, боюсь, это не лучшие аргументы.
— Я буду предельно деликатен, — пообещал Айден.
— Позвать сюда Нору?
— Нет, пожалуй, если это возможно.
— Положитесь на меня, — сказал Деклан.
Пока Клара беседовала с Айденом в кабинете, Деклан отвлекал Нору Данн разговором с Хилари. Им нужны картины на стены, чтобы придать помещению воздух и объем. Не может ли Нора помочь им найти постеры или рисунки?
— А где Айден? — спросила она.
— На осмотре, — уверенно ответил Деклан.
— Ну что там у нас, Айден? — поинтересовалась Клара.
— Сколько вам лет, доктор Кейси?
— Айден, я просила называть меня по имени, что вы и делали, я уже разменяла пятый десяток и полагаю, что вы задали этот вопрос неспроста. Выкладывайте, что случилось.
— Я не стал говорить об этом с Декланом, он… он так молод…
— Он очень хороший, правда.
— Никто и не спорит, что он хороший, но вряд ли есть смысл обсуждать с ним вопрос, стоит мне бросать работу или нет.
— Вот с этого момента давайте поподробней, — попросила Клара.
Клара оказалась прекрасным слушателем, она все время подбадривала его то кивком, то интонацией, в конце концов неловкость прошла сама собой, и Айден разговорился. Он не скрывал, что побаивается эту школьную шпану, которая изуродовала своим присутствием школу, где он был так счастлив. Он боялся потерять уверенность в себе, не сдержаться, когда они начнут высмеивать его прилюдно, отпускать свои шуточки. Он не хочет бросать работу. Он не может оставить Нору без средств к существованию. Он не может позволить шайке малолетних ублюдков ломать его жизнь. Он не может принять благотворительность. Ему не нужны поблажки от зятя, и он категорически против того, чтобы Тони изобретал, как половчее и незаметнее достать деньги из своего кармана и переложить их в карман тестя.
Клара слушала внимательно, не перебивая, молча. Айдену требовался какой-то катализатор, какое-нибудь событие, которое помогло бы ему принять решение.
И оно не заставило себя ждать.
Более неудачное время для визита Фрэнк Эннис выбрать не мог. Именно сегодня ему приспичило показать клинику члену правления Честеру Ковачу. Клара выругалась про себя. Фрэнк в своем репертуаре, вечно он сваливается как снег на голову. Неужели трудно позвонить и предупредить или как-то договориться о встрече? Нет, Фрэнк считает ее клинику каким-то незначительным кирпичиком в его великой империи. Ну вот почему ему приспичило тащить сюда этого филантропа, чтобы тот осмотрел помещение клиники, именно сейчас?
Ковач оказался на удивление обаятельным дядечкой. Ему все нравилось, он бурно восхищался всем, что попадалось ему на глаза, долго тряс Айдену руку, извинялся за то, что помешал беседе. Эннису, похоже, даже в голову не приходило, что он мог кого-то побеспокоить. С Аней Ковач разговаривал по-польски, его отец был родом оттуда. Он мимоходом заметил, что встретил очень интересную даму по имени Нора и успел переброситься парой слов о дизайне стен, и даже хотел взять на вооружение некоторые идеи для его оздоровительного центра в Россморе.
— Нора — моя жена, — гордо заметил Айден.
— Счастливчик! Вы давно женаты? А дети есть?
— Нет, жизнь нас свела довольно поздно, но мы счастливы вместе, лучше поздно, чем никогда, — просто ответил Айден.
— Мы с вами в чем-то похожи, мистер Данн. Мы счастливые люди, я тоже поздно женился и обожаю свою жену, Ханну. Вам нравится эта клиника?
— Не то слово как нравится! Здесь удивительные люди, от них веет надеждой.
— Я читал об этом в отчетах. Мечтаю соорудить нечто похожее у себя дома. Там все по-другому. Это вам не городские жители со своими вечными стрессами и головной болью, вы меня понимаете?
— Мне кажется, в городе труднее. Это проклятые пробки, шпана, бандиты…
— Как вы думаете, почему я уехал из Нью-Йорка? Я выбираюсь в Дублин раз в месяц исключительно ради этих больничных собраний. Иногда Ханна составляет мне компанию, и мы идем в театр, остаемся на ночь в городе, но какое-то же это счастье возвращаться домой!
— Вы на пенсии, мистер Ковач? — спросил Айден.
— Да, но свободного времени у меня стало меньше, чем раньше. Пару лет назад нам привалила нежданная удача. Племянница жены, Орла, вдруг родила ребенка, и надо было кому-то с ним сидеть. Мы поселили ее у себя и присматривали за дитем, пока она давала уроки в Россморе. После занятий она забирала ребенка и шла домой.
Клара с преувеличенным вниманием разглядывала узор на полу. Через комнату ей была видна коренастая фигура отца Брайана Флинна, который зашел за своим другом Джонни. Ей очень хотелось подбежать к нему и сказать, что она готова прямо сейчас вернуться в лоно церкви. Это был ее личный бог, и этот личный бог явился как раз вовремя.
Честер Ковач рассказывал, как он, Ханна и их пес Злоти ходят гулять в Уайтторнский лес. Малышка уже достаточно подросла, чтобы их сопровождать, и это просто отлично.