Сердце Ив

Годвин Пэм

Ее взгляд упал на них, следя за ними в течение одного сонного мгновения. Затем она выпрыгнула из кровати и замахала рукой.

— О Боже, откуда они взялись?

— Вот именно, — я провел рукой по своим губам, мое сердце грохотало от изумления и благоговения. — Ты благословенна.

Ее глаза широко раскрылись.

— Ты же не серьезно.

Я стоял неподвижно, держа руки по бокам и наблюдая за тем, как жучков неестественно тянуло к ней, и их не смущала ее машущая рука.

— Это нечто большее. Больше нас.

До

того, как люди мутировали в насекомоподобных существ, я бы ни единой мыслью не удостоил появление божьей коровки. Но это не просто жучок. Это послание, о котором я молил. Я мог любить ее так, как хотел. Я мог предложить ей то, в чем она нуждалась. Бог даровал мне Его Благословение.

Мой пульс ускорился, когда я окинул ее взглядом, позволяя себе по-настоящему, без стыда осознать ее женственный силуэт. Ее груди высоко и округло торчали под рубашкой, ноги выглядели сильными и худыми, когда она переступала с ноги на ногу. Она всегда держалась с уверенностью, плечи всегда были расправлены и подкреплены храбростью, с чем бы она ни столкнулась. Иви была редкой, бесценной, великолепной в каждом смысле этого слова, и сегодня ночью я познаю каждую ее безупречную часть.

Волнение свернулась в моем нутре. Что, если я буду неуклюж, и это убьет ее возбуждение? Что, если я буду слишком груб? Что, если она скажет «нет»?

Неважно. Я хотел ее сердце и намеревался его завоевать.

***

Я проследовал за Иви к дивану, слушая, как она оспаривает нелепость моей логики. Она думала, что я дразню ее. Флиртую вокруг идеи, которая никогда не могла реализоваться. Ну конечно, она так думала. Она не верила в Бога, не подписывалась на клятвы и чудеса. С чего бы ей думать, что что-то изменилось. Мне придется доказать ей, что сегодня я не остановлюсь.

Но я позволил ей сказать то, что она должна была. Я мог всю ночь слушать ее акцент, ленивую тягучесть ее слов, смотреть на то, как она облизывала губы во время паузы — это было соблазнительно и гипнотизирующе.

Находясь в свернувшейся позе на диване, она смотрела, как я наблюдал за ней, ее глаза блуждали по моей голой груди, задерживались на выпуклости джинсов. Когда они вернулись и остановились на моем лице, они представляли собой расплавленное золото, пылающее желание.

Я подобрался ближе и раздвинул ее колени ногами. Затем я устроил свои бедра между ее бедер, позволяя ей полностью почувствовать железную силу моего желания.

— Я сдаюсь, — выдохнул я ей в губы. — Если быть честным, я сдался в тот день, когда встретил тебя.

— Прекрати. Дерьмо, — она оттолкнула меня и спрыгнула с дивана. — Ты сказал мне поверить в твою дисциплину. Вопреки всем твоим поддразниваниям, я действительно верила тебе. А теперь ты готов забыть об этом? Вот так просто?

Я не был уверен, что выражало мое лицо. Может, все мое лицо демонстрировало

решительность, потому что ее глаза смягчились, а руки упали вдоль тела. Воздух между нами сместился, зашипел, наэлектризовался.

Я поднялся с дивана и подошел к ней вплотную, мои губы подергивались в нервной улыбке.

Ее рука опустилась к низкому поясу ее спортивных штанов. Чтобы удержать их на месте? Или чтобы снять их?

— Что ты…?

Я закрыл ей рот поцелуем. Вкус ирландского виски подслащал наши языки, пока я уговаривал ее губы открыться. Мой уже обезумевший пульс несся по венам, мой член был твердым и болезненно запертым в моих джинсах. Ее пальцы стиснули мои бицепсы, когда я глубже ворвался в ее рот, теряясь в его влажном жаре.

Со стоном я отстранился.

— Я ни разу не дрогнул перед всеми плотскими искушениями за все эти годы. Ты знаешь, почему с тобой все иначе?

Она наградила меня сокрушительно прекрасной улыбкой.

— Проживание в изоляции с последней женщиной в мире в течение бесконечных недель определенно должно иметь к этому какое-то отношение.

То были мои слова, и звучали они странно очаровательно и сексуально с ее американским акцентом.

— Не-а, любовь моя. Позволь мне тебе показать.

Я поднял ее руку, балансируя своими кончиками пальцах на ее, затем скользнул ими по ее ладони, вверх по предплечью до внутренней стороны локтя. Мурашки пробежали следом за электризующим прикосновением. Я сделал это снова, только в этот раз провел ее пальцами по моей ладони, моей руке, ее ласка вторила моей.

Статическое электричество прокатилось по моей коже, приподнимая волоски на моих руках. Это заставило все мое тело задрожать.

— Ты это чувствуешь?

Она сглотнула, кивнула, затем снова сглотнула.

Я тоже кивнул, проведя пальцем по ее губам. Она позволила мне поднять ее руку и зеркально повторить эту ласку на мне. Ее палец был таким мягким на моих губах, таким приглашающим. Я как никогда в жизни остро осознавал свое тело. Я не просто чувствовал ее на своей коже. Я чувствовал ее внутри меня.

Я прижал мою ладонь к ее сердцу, и она повторила движение. Ее биение под моей рукой стучало в унисон с моим сердцем. Здесь было для меня место.

Подцепив пальцем ее пояс, я дернул ее тело к своему. Когда она ахнула, я воспользовался ее удивлением, чтобы завладеть ее ртом.

Боже мой, она ощущалась так хорошо, ее язык терся о мой, ее бедра раскачивались и терлись. Я хотел ее. Проклятый ад, я никогда ни в ком так сильно не нуждался. Мой член жаждал свободы, пульсируя точно второе сердце, но дело было не только в этом. Я хотел слиться с ней, забраться под ее кожу так, как она прокралась под мою. Иви была центром моего существования. Это не было просто капитуляцией с моей стороны. Это была преданность. По доброй воле и с благодарностью я отдавал себя ей, и она отдавалась в ответ.