Сердце лича
Шрифт:
— Им об этом знать не обязательно. Не так ли? — тёмные глаза К’шар-Исфея впились в лицо П’арай-Маргота.
— Как решит господин, — отозвался Ищущий с поклоном.
Действовать без одобрения совета было тягчайшим нарушением, но П’арай-Маргот даже не подумал ослушаться духовного наставника и опекуна. К’шар-Исфей должен знать, что делает, и этого для Ищущего было достаточно. А с советом Озарённый разберётся сам.
— Я так решил, — проговорил К’шар-Исфей негромко, но чётко.
Несколько секунд прошли в молчании, затем
— Сегодня на удивление холодно, — сказал он, неприязненно взглянув на джунгли, по которым хлестал дождь.
— С каждым годом погода становится всё хуже, — добавил П’арай-Маргот.
— На всё воля богов.
Ищущий не нашёл, что на это ответить, и лишь склонил голову в знак согласия. Впрочем, от него и не требовалось поддерживать разговор. Главное — верно служить своему господину и не огорчать его.
— У тебя есть дело, — сказал К’шар-Исфей, кладя руку на предплечье ищущего. — Ступай.
— Ваше распоряжение будет выполнено немедленно! — ответил П’арай-Маргот с поклоном. — У меня всегда под рукой четвёрка Тайных, готовых выступить немедленно.
— Прекрасно. Надеюсь, дождь не помешает им добраться до цели.
— Господин, вам не хуже моего известно, что ничто не в силах помешать Тайным выполнить приказ хозяина.
— Конечно, — К’шар-Исфей слегка кивнул и направился к двери, ведшей с балкона в покои. — По дороге вели кому-нибудь из слуг подбросить дров в камин. Я замёрз.
— Будет исполнено, господин.
Когда оба мурскула вошли во дворец, над краем навеса показалась голова изумрудно-алой ящерицы. Пресмыкающееся замерло на секунду, а затем ловко спустилось по витой колонне, скользнула вдоль балюстрады и исчезла в лианах, покрывавших наружную часть балкона.
Глава 3
Самарказ выпал из портала и тут же грохнулся на колени, не удержав равновесия. Поспешно поднявшись, охотник огляделся, выставив перед собой саблю. Но никто не торопился напасть на него.
Вокруг царил полумрак, отовсюду свисали лианы, с которых капала вода — очевидно, шёл дождь, и довольно сильный, ибо не так-то легко было воде пробиться сквозь верхний и средний ярусы леса и добраться до нижнего. На влажной земле виднелись чёткие следы сбежавшего мурскула. Стараясь производить как можно меньше шума, Самарказ двинулся за ним.
Воздух был тёплым, его наполняли ароматы цветов и затхлые запахи стоялой воды. Cправа и слева свисали лианы, в сумраке виднелись неподвижные листья, некоторые из которых имели размеры более семи на четыре футов — из них местные фермеры иногда делали крыши и навесы.
Никаких животных и птиц слышно не было, но Самарказ знал, что нижний уровень леса полон обитателями так же, как и любой другой — просто они притаились. Охотник за головами двигался осторожно, внимательно глядя по сторонам и под ноги — во влажной траве могли оказаться смертельно ядовитые твари, поджидающие неосторожного путника. Да и растения были вполне способны убить — отравленным шипом или пыльцой.
Самарказ раздвинул очередные заросли и очутился на крошечной поляне, окружённой упругими растениями со стреловидными листьями. С одной стороны бледно-зелёные стебли слегка качались, и охотник довольно усмехнулся: ясно, что мурскул прошёл сквозь них совсем недавно. Самарказ пересёк поляну и нырнул в заросли, ощутив при этом слабый, но характерный запах антилопы гисори.
— Проклятье! — выдохнул охотник, мгновенно замерев.
Он прислушался: ни звука. Возможно, он ошибся, и здесь просто…
Резкий удар, обрушившийся сверху, прервал размышления охотника, кубарем полетевшего вперёд. Сжимая саблю, Самарказ вскочил и развернулся, готовый к новой атаке, но никого не увидел. Что за шутки?!
— Выходи! — крикнул Самарказ, озираясь.
Он чувствовал, как по спине начинает расползаться липкий страх. Кожа покрылась потом, сердце застучало сильнее.
— Кто такой?! — гаркнул охотник, стараясь, чтобы голос прозвучал сурово и бесстрашно.
Сильная рука схватила его сзади за куртку, подняла в воздух и швырнула в заросли. Самарказа на мгновение оглушил треск ломаемых веток и хруст сочных листьев. Сбитая с них дождевая вода ослепила, попав в глаза.
Охотник ударился о ствол толстого дерева и рухнул на покрытую мхом землю, сочно чавкнувшую при его приземлении. Тело пронзила резкая боль. Сверху на Самарказа посыпался редкий дождь из мелких листьев, а с веток с тихим вскриком поднялись и полетели прочь две яркие птицы — то ли руфланы, то ли гхаллоры.
На этот раз охотник не удержал саблю — она куда-то отлетела, и Самарказ на несколько мгновений остался безоружным. Но он быстро вытащил из-за голенища кривой нож и замер, встав на одно колено. Не думать о боли, только не думать о боли!
Никто не приближался. Вокруг вообще не было никакого движения, кроме раскачивания зарослей, через которые пролетел охотник. Да ещё вилась мошкара, потревоженная рухнувшим телом.
— Боги, боги! — прошептал Самарказ одними губами. — Неужели мне так не повезло?!
Но в тот же миг появилась другая мысль: а что, если именно повезло? Насколько было известно охотнику, никто ещё не ловил Искушённого — мурскула, претерпевшего трансформацию личности. Считалось, что им мог стать член любой касты, заключивший договор с владыкой тьмы и давший волю своему Драю — злому демону, спящему в душе каждого мурскула и ожидающему своего пробуждения.
Да, такой добычей можно было бы гордиться! Вот только поймать Искушённого считалось невозможным, и Самарказ начинал понимать, почему. Он слышал, что Искушённых избегали даже сородичи, устраивая на них гонения и, кажется, даже подвергая казням. Должно быть, те были слишком опасны.