Сердце монстра
Шрифт:
Мы смотрели друг на друга так, словно начиналась война, борьба за власть, которая продлится десятилетия. Никто из них не мог быть намного старше меня, но он, казалось, разрывал мою душу в эти мгновения, сканируя меня всю и находя каждую скрытую часть того, кем я была. Мне хотелось отвернуться, но я не могла оторвать взгляд от его глаз. Они пленили меня так, как не мог пленить ни один другой человек.
Скрип деревянного пола заставил меня отпрыгнуть от двери, когда мой отец, явно проснувшись, поднялся с кровати.
– Марио, - произнес он у меня за спиной.
–
– Даг, ты работаешь на меня уже двадцать лет, - проворчал пожилой мужчина с проседью в темных волосах. Затем он сжал кулак, его большое золотое кольцо на мизинце впилось в плоть.
– Я всего лишь стриг твою лужайку и поменял несколько лампочек, ничего больше.
– Ах, ты - это все. Ты - семья. Я могу найти тебе сиделку. Просто кого-то кто поможет по дому, а?
– Нет.
– Мой отец пристально посмотрел на него, а затем повернулся ко мне.
– Каталина, иди наверх.
В пятнадцать лет я знала все оттенки голоса своего отца. Этот низкий, размеренный приказ означал серьезное дело, даже если мне не хотелось его слушать. Я взглянула на мальчиков, и один уголок рта Бастиана приподнялся, в то время как мальчик, которого, должно быть, звали Романом, уставился в темноту.
– Пап, я могу показать им свою комнату… чтобы они не слишком замерзли?
Секунду он обдумывал варианты.
– Только на минуту.
Я кивнула и жестом пригласила их всех войти. Мы медленно поднимались по нашей потертой деревянной лестнице, каждая ступенька скрипела под нами, и я внезапно почувствовала себя неловко. Убрала ли я в своей комнате, застелила ли постель? Не валялся ли бюстгальтер на полу? Я вздохнула и повернула ржавую ручку.
– Извините за беспорядок. Я не ожидала…
– Не нужно извиняться. Спасибо, что пригласила нас войти.
– Бастиан обвел глазами комнату, и его взгляд упал на мой ноутбук с бумагами, сложенными рядом.
Я прочистила горло.
– Я просто пыталась узнать как можно больше о его болезни.
– Каждая бумага выглядела помятой, потрепанной по краям и была испещрена подчеркиваниями, в поисках способов сделать болезнь Паркинсона моего отца более терпимой.
– Ты не можешь его спасти, - сказал Ром. Его голос был чуть выше шепота, но слова громко стучали у меня в ушах, заставляя мое сердце разбиваться на части.
Я посмотрела на того, кто пытался разрушить мечту, которой даже не было.
– Я знаю, что не могу спасти его. И не говорила, что добьюсь этого. Я стараюсь для его комфорта, а не для чуда.
– Я лучше других знала, что чудес не существует. Мне не нужен был красавец с пустыми глазами, чтобы сказать мне об этом.
Кейд вскочил, пытаясь ослабить напряжение в комнате.
– Наша мать умерла, когда мы были маленькими. Я понимаю, что ты делаешь все возможное, чтобы помочь ему.
– Ей не нужно знать о наших делах.
– Ром все еще держал руки на груди и смотрел в окно. Его взгляд метнулся к двери, когда он услышал слабый скрип, доносящийся снизу.
– Просто качалка моего отца. Двери и стены здесь тонкие.
– Я пожала плечами, потому что знала, что
– Не то чтобы ты к этому привык.
– И что это должно означать?
– Грудь Рома вздымалась, как будто он знал, что это оскорбление.
– Это значит, что если мой отец стриг ваши газоны, - я указала на них всех, улыбаясь, глядя на их фирменную одежду, темные джинсы с искусственными потертостями и выцветшими пятнами, - то вы не привыкли к такому дому, как мой.
– Твой папа стрижет газон моего дяди. Бастиан и Кейд живут там.
– Ром посмотрел на них, а затем пригвоздил меня к месту своими тёмными глазами, словно тонной кирпичей. Тяжесть его взгляда раздавила меня, разбила мою уверенность, напомнила мне, что я нахожусь в комнате, полной парней намного больше меня, о которых я ничего не знаю.
– Не у меня.
– И где именно ты живешь?
– Я приподнялась на цыпочки, стараясь казаться такой же большой и плохой, какими они казались, и повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало, висящее на двери. Я поправила свои черно-розовые кудри.
Я бы запомнила его, то, как он стоял там, как будто жизнь могла пройти мимо него, а он даже бровью не повел. Ром не хотел иметь ничего общего с миром, или, может быть, мир не хотел иметь ничего общего с ним. У него были те черные чернила души, которые омывали человека, что заставляло даже меня чувствовать себя мрачнее. Он не был похож на обычных мальчиков, которые ходили в мою школу. Я шла по коридорам, и они оборачивались, чтобы посмотреть на меня, на мой меняющийся цвет волос, мою переменчивую внешность и мой всегда отличающийся от их собственного тон кожи. Я пугала нормальных, но Ром не был одним из них.
Он взял несколько моих выделенных страниц и рассмеялся над ними, как будто я была наивной.
– Тебе не нужно знать, откуда я родом, малышка.
Кейд уселся за мой стол и возился со своим телефоном, но на это он поднял бровь.
– Не обращай на него внимания. Он живет недалеко от нас, примерно в часе езды отсюда. Так проще.
– Проще для чего?
– Чтобы его отец и он были рядом. Семья - это все, понимаешь?
– ответил Кейд.
Бастиан подошел и наклонил фотографию на стене. Они висели на маленьких булавках для одежды, и я развесила вокруг них лампочки, чтобы добавить радости воспоминаниям.
– Вы близки с отцом, да? Вы, ребята, выглядите так, будто вам всегда весело.
– Конечно. Кто не близок со своим отцом?
– Я пожала плечами, сбитая с толку вопросом.
Они все посмотрели друг на друга, как будто мой ответ причинил им боль.
– Ни братьев, ни сестер? Ни матери, ни друзей?
– Он покачал фотографию между указательным и большим пальцами, как будто я не знала своих собственных фотографий, которые повесила.
– Ни братьев, ни сестер. И матери тоже нет. Что касается друзей… Ну, ты знаешь, что сказал Кейд.
– Я сунула руку в карман джинсовых шорт, а другой рукой поймала золотое ожерелье, висящее у меня на шее.
– Семья - это все.