Сердце мстителя
Шрифт:
— Я люблю тебя, мой цветок, и я всегда буду сражаться за тебя. От одного конца Вселенной до другого.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Меня всегда беспокоило, что бывший Саманты так и не понес наказания за то, что он с ней сделал, что ему это просто сошло с рук, и я время от времени думала об этом. Итак, когда пришло вдохновение, мы поняли, что должны воздать Сэм должное… и кто лучше справится с этим, чем ее пара? Аркантус.
Мы надеемся, что вам, ребята, понравилось это дополнение к серии
И если вы хотите прочитать немного больше об Урганде и Секк'тхи… переверните страницу! У нас есть для вас бонусный контент.
:D Посмотрим, что делали эти двое, пока Аркантус занимался делами.
БОНУСНЫЙ КОНТЕНТ
Урганд и Секк’тхи
ГЛАВА 1
— Не могу, блядь, поверить, что он снова сделал это, — прорычал Урганд, уставившись на бумагу в своей руке. — Что, блядь, с ним не так?
В двадцатый раз он перечитал записку.
Моему Любимому сотруднику (а также воргалу).
Сегодня утром у меня ранняя встреча. Не стесняйтесь самостоятельно распоряжаться свободным временем. Но, пожалуйста, убедитесь, что все понесенные расходы оплачиваются через ваши личные счета, а не за счет средств компании.
С наилучшими пожеланиями,
Лучший босс, который у вас когда-либо будет.
Урганд зарычал. Почему он всегда удивлялся поведению седхи, даже после многих лет жизни и работы с ним? Такого рода вещи не были чем-то новым.
Секк'тхи вышла из спальни, одетая в одно из тех илтурийских платьев, сшитых из синей и фиолетовой ткани. Свободные концы ткани болтались вокруг нее, создавая эффект многослойности, оно колыхалось и струилось в такт ее движениям.
И Урганд не мог не заметить, как это подчеркивало ее фигуру. Подчеркивало грацию гибких конечностей и хвоста, подчеркивало ярко-зеленую окраску чешуи и демонстрировало худощавую, но мощную мускулатуру.
Подойдя ближе, она наклонила голову и заморгала.
— Ты пялишься, воргал.
Его ноздри раздувались от тяжелого дыхания.
— Так и есть.
Остановившись в нескольких метрах, она раскинула руки и оглядела себя.
— Я выгляжу странно?
Урганд покачал головой.
— Ты выглядишь… чертовски сексуально.
Ее губы изогнулись в нехарактерной для нее неуверенной улыбке.
— Это мило с твоей стороны, но тебе не нужно лгать.
— Я не лгу, Секк'тхи.
Она сузила глаза, рассматривая его, хотя выражение ее лица вскоре смягчилось.
— Я не привыкла к такой одежде. Прямо как Аркантус с этими костюмами.
Урганд улыбнулся.
— Да, но, по крайней мере, ты не ноешь по этому поводу.
Секк'тхи рассмеялась, и ее хвост замахал немного быстрее.
— Ты разговаривал сам с собой?
Он
— Очевидно, я разговариваю с тобой.
Она покачала головой и подошла ближе.
— Несколько минут назад. Перед тем, как я присоединилась к тебе.
Жар внутри Урганда разлился по щекам. Он не понимал собственной реакции, чего тут было смущаться? Он и Секк'тхи были друзьями. Они вместе сражались, вместе получали ранения, вместе пили и смеялись. Клянусь пылающим черепом Ворги, она даже пару раз видела его с голой задницей благодаря проделкам братьев Крен.
Он хмыкнул и пожал плечами.
— Думаю, это было наполовину с собой, наполовину с Арком. Но его нет рядом, чтобы услышать это, так что я выгляжу как последний дурак.
— Его здесь нет?
Вздохнув, Урганд протянул ей записку.
— Я не знала, что кто-то все еще пишет от руки на бумаге, — сказала она, переворачивая лист и изучая его. — Мы писали от руки, но в грязи или на камне. Бумага была бы кстати.
Урганд нахмурился и стиснул зубы. Внутри у него все сжалось, и по нему пробежали отголоски того, чего он не чувствовал уже очень, очень давно — ярости.
Хотя Секк'тхи редко говорила о своем прошлом, все в команде знали эту историю, пусть и в самой простой версии. Она родилась кем-то даже меньшим, чем рабыня, и воспитывалась в загонах вместе с собратьями в качестве скота на убой. То, что она в конце концов избежала такого конца, было невероятно, но это не сделало Урганда менее сердитым из-за того, что она перенесла, и этот гнев только усиливался по мере того, как с годами он узнавал ее лучше.
И он не знал, что сказать по этому поводу. Он знал только то, что ей, похоже, не нужна была его жалость, как не был нужен и гнев, оставляя ему надежду, что его дружбы, его присутствия было достаточно.
Секк'тхи прочитала записку и задумчиво промычала.
— Итак, он сделал это снова.
— Так и есть. Должно быть, ушел еще до восхода солнца.
Она кивнула, положила записку на стол и повернулась лицом к окну. Город был живым, его металл и стекло поблескивали в утреннем свете, почти напоминая поверхность Артоса.
— Должны ли мы попытаться выследить его? — спросила она. — Он должен был оставить какой-то след, пусть и слабый.
Ярость закипала в сердце Урганда, когда он смотрел на нее. Созерцательная, сострадательная, добрая, бескорыстная, сильная — Секк'тхи была всем этим и даже больше. И ей так во многом было отказано в жизни. Она перенесла такие трудности.
— Нет. Он может сам о себе позаботиться, а мы уходим, — ответил Урганд. — Пошел он нахуй.
— Он пошел нахуй?
— Не в буквальном смысле.
Секк'тхи моргнула.
— Я знаю, Урганд.
Он хмыкнул и схватил записку.
— Он снова убежал один и сказал, что сегодня мы не работаем. Все, что я говорю, это то, что мы должны воспользоваться этим.
Ее глаза заблестели.
— Значит, мы можем еще раз пройтись по магазинам?
Урганд съежился, едва сдерживая дрожь.