Сердце на ладони
Шрифт:
— Мыть посуду? Это уже становится интересно. — Поскольку она никак не отреагировала на его высказывание, Рэйф предпринял еще одну попытку: — Прежде мне никогда не доводилось заниматься столь увлекательным делом. Надеюсь, выдадите мне ценные указания?
— Я уверена, вы достаточно умны, чтобы справиться с этим в одиночку.
— А если я что-нибудь разобью?
— У меня нет ценной посуды, — сказала она и уже в дверях добавила: — Но если это вас утешит, я включу все поврежденное имущество
— И это должно меня утешить? Учитывая мою шишку, вряд ли.
— Голова все еще болит? Тогда вам, наверно, лучше пойти полежать.
— А вы сделаете мне холодный компресс и пощупаете пульс, сестра?
— Вы не сдаетесь, да?
— А вы сложная женщина, Катриона Макконнел.
— Кстати, вам нужно позвонить. Телефон в моем кабинете, — сообщила Кэт, указывая направо.
— А телефонные звонки тоже будут включены в мой счет?
— Безусловно.
Сделав необходимые звонки, Рэйф подумал о том, что ему нравится эта Макконнел, хотя в его жизни еще не было женщин, которые бы ему не нравились.
Оглядевшись по сторонам, Рэйф понял, что ее дом находится в упадке, а за завтраком, когда он спросил ее о парне на фотографии, она напряглась и задумалась. В ее жизни тоже не все в порядке, а это значит, что судьба не случайно распорядилась так, что он приземлился именно на ее земле.
Рэйф вообще не должен был лететь в такую бурю. В его голове все еще звучали слова его матери: «Будь осторожен, сынок. Не наделай глупостей, о которых потом можешь пожалеть». Именно это и заставило Рэйфа искать место для экстренной посадки, чтобы переждать бурю.
Но ведь судьба забросила его сюда не только для того, чтобы помыть посуду. И даже не для того, чтобы убрать дерево, которое упало на ее забор.
Изначально его полет имел точную цель. После смерти отца Рэйф и его братья узнали условия завещания, по которому в семье должен появиться ребенок. Братья отказались наотрез, и Рэйфу, хоть и он не мог представить себя в роли отца, нужно было принять мудрое решение. Сделать правильный выбор.
И сейчас Рэйф осознал: это точно должна быть не Никки Бэйтс. И ни одна из женщин, с которыми он встречался раньше. Увидев Катриону, Рэйф понял, что судьба вовремя вмешалась в течение его жизни.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Скрестив по-турецки ноги, Кэт сидела возле собачьей будки. На ее коленях спали маленькие щенки. Услышав, как хлопнула кухонная дверь, девушка вздохнула. Она надеялась, что мытье посуды и звонки займут его на некоторое время. Ей хотелось спокойно насладиться теплотой утра и собачей компанией, а потом вновь заняться делами и решать проблемы, связанные с прошедшей бурей, с тем, как найти Дрю, и кому в этой жизни верить.
Она поднесла к лицу одного из щенков и сказала ему:
— И я даже не знаю, с чего начать, приятель.
Ее мысли вернулись к Рэйфу Карлайлу. Одно дело просто смотреть на него, и совсем другое находиться в его компании, сидеть за одним столом, заглядывать в дверь, когда он, склонившись над раковиной, моет посуду…
Кэт услышала его приближающиеся шаги и уткнулась носом в мягкую шерсть щенка, чтобы не показать Рэйфу свое волнение. Он подошел к ней, присев на корточки, погладил щенка. Сейчас их головы почти соприкасались.
— Значит, Кэт любит собак. Сколько их у вас?
— Всего семь.
— О, мое счастливое число.
Легкость их разговора приятно удивила Кэт, и она расслабилась.
— А где их мама? — задал Рэйф новый вопрос.
— Она, должно быть, где-то рядом. Наверняка почувствует, что с ее детьми играет чужак.
— Это предупреждение? Мне отойти подальше с поднятыми вверх руками? А то она еще вцепится в меня зубами.
— Думаю, самое страшное, что вам грозит, это ее рычание.
— Со стороны матери даже рычание может быть опасным.
В чем-то он, конечно, прав. Кэт осторожно положила щенков на место.
— Да, уж. Хотя Шеба всего лишь однажды показала свое неприятие к мужчине.
— К вашему ковбою?
— Его отцу. — Кэт посмотрела на Рэйфа и увидела, что взгляд его стал серьезным. Наверно, он понял, что есть вопросы, на которые она не захочет отвечать. — Говоря об отцах, — сказала она, указывая направо, — вот и наш папа.
Рэйф повернулся и посмотрел на пса. Припав на передние лапы, Бах изучал Рэйфа настороженным взглядом умных глаз.
— Бах присматривает за своим потомством, пока Шеба бегает, чтобы немного размяться, — пояснила Кэт.
— Вы назвали собаку Бах?
— Да, в честь композитора.
— Ужасно!
— Я думаю, что Вагнер звучало бы еще хуже.
Рэйф рассмеялся, и у Кэт потеплело на душе от его искреннего смеха.
— По крайней мере, у моего кота достойное имя.
— У вас есть кот?
Он перестал смеяться.
— Только не говорите мне, что вы относитесь к числу людей, которые обожают собак и ненавидят кошек.
— Конечно, нет. Просто я не могу представить вас с котом на руках. И как же зовут вашего любимца?
— Толстой.
— Это случайно не русская голубая порода?
— Понятия не имею.
— Тогда почему вы назвали его Толстым? — Она искренне надеялась, что он не окажется любителем классики. Это было бы уже слишком, учитывая его совершенную красоту и любовь к животным.
— Кот принадлежал женщине, которую я знал. Это она так назвала его.
Ей стало интересно, что, в понятии Рэйфа, означает слово «знал».