Сердце огня - Роман
Шрифт:
Комиссар и Пуаро утвердительно кивнули.
— Он называет себя графом де ля Рош, — продолжал Ван Алден, — но сомневаюсь, чтобы у него были какие-нибудь права на титул.
— Да, вряд ли его имя можно найти в «Almanac de Gotha», — согласился комиссар,
— Я почти сразу понял, — сказал Ван Алден, — что этот человек — просто смазливый, умеющий внушать доверие негодяй с какой-то прямо-таки нездоровой тягой к женщинам. Руфь увлеклась им, но я очень скоро прекратил их роман, поняв, что граф — обычный мошенник.
— Вы совершенно правы, — сказал комиссар, — граф де ля Рош
— Это так, — мрачно согласился миллионер. — Но, как я вам уже сказал, роман я прекратил. Я сказал Руфи, кто он есть на самом деле, и ей, хоть и через силу, пришлось согласиться. Примерно через год она встретилась с другим претендентом на ее руку и вышла за него. Насколько мне было известно, прежний роман тем и закончился, но так я думал только до недавнего времени: примерно неделю назад я, к своему удивлению, обнаружил, что она возобновила свое знакомство с графом де ля Рош и встречалась с ним в Лондоне и Париже. Я попытался воззвать к ее благоразумию, так как, должен сообщить вам, джентльмены, по моему настоянию дочь собиралась подать прошение о разводе.
— Это интересно, — проворковал Пуаро, уставившись в потолок.
Ван Алден бросил на него раздраженный взгляд.
— Я указывал ей на безрассудство встреч с графом в сложившихся обстоятельствах и мне казалось, что она полностью согласилась.
Судебный исполнитель деликатно кашлянул.
— Но, судя по этому письму… — он остановился.
Лицо Ван Алдена стало суровым.
— Я знаю. Надо говорить прямо: как бы ни были неприятны факты, надо смотреть им в лицо. Совершенно ясно, что Руфь договорилась поехать в Париж и встретиться с ним, но после моих предостережений она, по-видимому, написала графу, предложив изменить место встречи.
— На острова Д'Ор, — задумчиво сказал комиссар. — Идиллическое и мало посещаемое место.
Ван Алден кивнул.
— Матерь Божья! Ну как Руфь могла быть такой дурой? — воскликнул он горько. — Пишет книгу о драгоценностях! Как же! Да он с самого начала охотился за рубинами. Вот в чем суть.
— Это, кажется, уникальные рубины, — сказал Пуаро. — Если мне не изменяет память, они из русской императорской короны, а цена их просто баснословна. Ходили слухи, что недавно их приобрел какой-то американец. Вправе ли мы заключить, месье, что этим покупателем были вы?
— Да, — ответил Ван Алден, — я купил их в Париже дней десять назад.
— Простите, месье, но очевидно перед этим вы некоторое время вели переговоры?
— Чуть больше двух месяцев. А что?
— Просто чем дольше переговоры, тем скорее об этом узнают. За такими драгоценностями следит масса людей.
Лицо Ван Алдена дернулось.
— Я вспомнил, — сказал он отрывисто, — как я пошутил с Руфью, когда дарил их. Я посоветовал ей не брать рубины с собой на Ривьеру,
Некоторое время стояло тактичное молчание, а затем беззаботным тоном заговорил Пуаро:
— Давайте упорядочим факты. Они таковы, следуя нашей текущей версии: граф де ля Рош узнал, что вы купили рубины. Простым приемом он достигает того, что мадам берет камни с собой. Тогда человек, которого Мейсон видела в поезде в Париже — это он.
Все остальные согласно кивнули.
— Мадам удивлена встречей, но он легко выпутывается из затруднительного положения. От Мейсон удается легко избавиться. От проводника мы знаем, что он застелил постель в одном купе, но не заходил в соседнее, так что мужчина вполне мог прятаться там. О его присутствии в поезде никто, кроме мадам, не знает, он позаботился, чтобы служанка не разглядела его лица. Все очень просто: они остаются одни в несущемся сквозь ночь поезде, мадам ничего не подозревает, думая, что граф влюблен в нее.
Он сочувственно повернулся к Ван Алдену.
— Смерть, месье, наступила почти мгновенно. Дальше мы будем говорить возможно короче: граф забирает ювелирный футляр и вскоре сходит с поезда в Лионе.
Месье Карреж удовлетворенно кивнул.
— Совершенно верно. Преступник мог легко сойти с поезда незаметно, так как находился в другом вагоне, а дальше он мог сесть на поезд в Париж или куда ему было угодно. Преступление приписали бы обычным железнодорожным грабителям, если бы не письмо в сумочке мадам, о котором граф забыл.
— С его стороны было очень неосторожно не обыскать сумочку, — заметил комиссар.
— Он, несомненно, думал, что возлюбленная уничтожила письмо. И то, что она его сохранила, было — извините, месье, — чистой воды безумием.
— И все-таки, — пробормотал Пуаро, — это безумие граф должен был предвидеть.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, все мы согласны, что уж один предмет граф знал досконально — женщин. И каким же образом, зная их так хорошо, он не предвидел, что мадам сохранит такое письмо?
— Да, да, — с сомнением произнес Карреж, — что-то в ваших словах есть. Но в таких случаях, вы же понимаете, человек не властен над собой. Он просто не может действовать хладнокровно. Mon Dieu! — добавил он с чувством, — если бы наши преступники не теряли головы, а действовали умно, как бы мы их ловили?
Пуаро чему-то улыбнулся.
— Дело кажется мне простым, — продолжал месье Карреж, — но найти доказательства будет трудно. Граф скользкий клиент, и хотя служанка, может быть, опознает его…
— Что маловероятно, — вставил Пуаро.
— Пожалуй, — месье Карреж потер подбородок. — Да, придется потрудиться.
— Если, конечно, он и в самом деле совершил преступление, — начал Пуаро, но месье Кокс прервал его:
— «Если»? Вы сказали «если»?
— Да, месье комиссар, я сказал «если».
Комиссар пытливо посмотрел на него.
— Вы правы, — сказал он наконец, — не следует спешить. Может оказаться, что у графа есть алиби, и тогда мы попадем в глупое положение.