Сердце под прицелом
Шрифт:
И на что готова пойти Эмма, чтобы впечатлить руководство «Мира в фотографиях» и обеспечить себе стремительную карьеру?
– Ну что ж, я помогу тебе, Эмма. Я покажу тебе места, которые связаны с прошлым моей семьи, и ты сможешь сделать то, чего хочешь.
Что он подразумевал, когда сказал это – «хочешь»? Оговорился ли потому, что изгибы ее тела отвлекали его и будоражили его ум? Краска залила ее лицо, отчего она казалась такой скромной и невинной. Интересно, чувствует ли она сексуальное напряжение между ними?
– А могу я встретиться с твоей бабушкой?
Николай изо всех сил старался не обращать внимания на этот ее милый жест. Он должен оставаться хозяином ситуации и предотвратить попытку бабушки снова причинить ему боль.
– Конечно, но сначала мы посмотрим все, что я запланировал. Я уже составил маршрут на завтра.
Эмма выглядела такой счастливой, словно выиграла в лотерею.
– Жду не дождусь начала наших с тобой приключений!
Ему тоже не терпелось провести с ней наедине ближайшие дни. С девушкой, к которой он одновременно испытывал презрение и страстное влечение.
Глава 2
Наступило утро. Эмма была полна энтузиазма. Благодаря хорошо продуманному Николаем плану ее работа очень скоро будет выполнена и она сможет поехать к Джесс. Эмма поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет встречи с Николаем Каннингэмом. После вчерашнего дня, проведенного в его компании, она убедилась, что он не так жесток, как ей показалось сначала. Ее расстраивала необходимость признаться себе в том, что ее внутреннее волнение только возросло. После нескольких лет обожания Ричарда она не хотела пасть жертвой чар еще одного мужчины. Особенно такого далекого и недоступного, как Николай Каннингэм.
– Куда мы направляемся?
Большая черная машина бесшумно скользила по заснеженным просторам, и у Эммы неоднократно возникало желание попросить Николая остановиться, чтобы она могла запечатлеть окружающую природу. Не для журнала, для себя. Ее творческая натура не знала покоя, и она повсюду видела прекрасные кадры, словно через линзу фотоаппарата.
– В мой бывший дом, где я жил до десяти лет. Он находится в пригороде Владимира.
Отвечая, Николай смотрел прямо перед собой, на дорогу. У Эммы сложилось впечатление, что это последнее место на земле, в котором он хотел бы находиться. Каковы тогда его мотивы? Зачем он везет ее туда? Он отнюдь не казался уступчивым человеком.
– Кто там теперь живет? Ваша бабушка? – Эмма не могла сдержать вопрос.
Задание по работе, необходимость оставаться профессионалом, а также желание поскорее со всем этим покончить и уехать держали ее в напряжении. Она должна сделать все по высшему классу, предоставив журналу громкую историю, как того и требовалось, но все, что она видела и слышала до этого момента, являлось противоположностью тому, что она собиралась запечатлеть. Это не была история с счастливым концом, за исключением того, что Николай стал владельцем успешного международного банковского бизнеса, который он создал в дополнение к бизнесу отчима в секторе элитной недвижимости.
В
Николай произнес что-то в очень резкой манере, и Эмма предположила, что он выругался на русском языке. Она перевела взгляд на возвышающийся перед ними обветшалый фасад некогда красивого дома. Его крышу венчали остроконечные башенки, которые, казалось, касались самого неба. Черные дыры разных размеров вместо окон напоминали глаза, уныло глядящие на пустынный пейзаж.
Сердце Эммы учащенно билось. Она словно мозаику собирала воедино все, что знала о Николае. Но картина не складывалась. Эмма рассчитывала, что сможет сфотографировать место, где он рос, даже, возможно, убедила бы его попозировать ей. Но все пошло не так.
Он вышел из машины, словно позабыв о присутствии Эммы, и несколько секунд она просто сидела и наблюдала за ним. Но душа фотографа жаждала действия. Образ одинокого мужчины в черном, созерцающего заброшенное здание на фоне белоснежного пейзажа, будоражил ее воображение. Эмма была просто обязана его сфотографировать.
Тихо, чтобы Николай не услышал, она достала фотоаппарат. Снег хрустел под ее ногами, пока она приближалась к своей цели. Уже через несколько секунд она фотографировала его. Николай не услышал звуков затвора. Эмма знала, что не будет использовать эти снимки в материале для статьи. В них было столько боли… Они предназначались только для ее глаз.
– Здесь жила моя семья до того, как умер мой отец, – наконец произнес Николай, не оборачиваясь, словно для того, чтобы скрыть эмоции.
Боялся ли он показаться слабым? Его голос был ледяным. Эмма ждала, когда он продолжит рассказ.
– Последний раз я был здесь десятилетним мальчиком. Потом мы уехали в Нью-Йорк.
– Наверное, тебе было тяжело. – Она инстинктивно подошла ближе, желая показать ему, что ей тоже знакомо чувство потерянности. Им с Джесс пришлось нелегко.
– Тяжело? – Николай с трудом мог контролировать гнев, который охватил его не только из-за этой девушки, заставившей его вернуться к детским воспоминаниям, но и из-за бабушки, которая стала инициатором всей этой кампании. – Не уверен, что ты понимаешь, о чем я.
Он думал, что она скажет что-то в ответ, выступит в свою защиту, но вместо этого Эмма, пожав плечами, направилась обратно к машине за оборудованием. Николай наблюдал за тем, как она устанавливает штатив и фотографирует старый дом. Затвор щелкал, и, каждый раз, когда Николай слышал этот звук, ему казалось, что открывается еще одна дверь в прошлое.
– У тебя остались какие-нибудь счастливые воспоминания, связанные с этим местом?
Эмма смотрела на него. На фоне белого снега и серого неба она выглядела потрясающе. Любуясь ею, Николай отвлекся от своих мыслей о прошлом. Он не хотел возвращаться к ним. Никогда.