Сердце подскажет
Шрифт:
Но, тут же начался новый наплыв. Ткань платья от плеч до кистей обуглилась, и я увидела, как сквозь неё, по коже идут огненные узоры. Боль была дикой, и я в этом приступе схватилась за руки Орголиуса, умоляя избавить от этих невыносимых мук. Но его лицо мгновенно изменилось. Оно словно разделилось на две части. Две стороны, ангельской чистоты, и демонического проклятья. И эти стороны боролись, каждая из них пыталась завладеть ним.
В бреду боли и жара я наблюдал его борьбу тьмы и света. Ужас и надежда обуревали меня, не смотря на собственные
Огненные узоры с моих рук, перекинулись на его руки. Он не мог их убрать. Казалось бы, я слаба. Но эта хватка оказалась мёртвой. И, кажется, если бы я хотела отпустить его, но этого не давал сделать огонь. Он командовал. Он управлял.
Глава 14
— Аделина, очнись… прошу очнись, душа моя, — слышался голос Орголиуса, словно из другого измерения.
Не без усилия мне удалось открыть глаза, и обнаружить, что мы находимся на выжженной поляне цветов. Они были выгнуты по краям наружу от нас, словно от ударной волны.
— Что произошло? Почему это произошло? — всматриваясь всё ещё мутным зрением в его лицо.
— Ты не виновата, душа моя, — прошептал он, приблизившись ко мне, ласково поднял меня на руки.
— Почему ты так меня зовёшь?
— Потому что так и есть, — нежно улыбнулся он, пристально глядя в глаза, — мы связаны. Я жив, пока ты…
Он внезапно замолчал, будто осекся.
— Пока что? — хоть и шёпотом, но требовательно спросила его, не давая уйти от ответа.
— Посмотри на руки, — сказал он, усаживая меня на другую, не задетую огнём поляну.
Подняв их перед собою, поразилась тому, что они были словно в татуировках. Смахнув с кожи частицы обугленной одежды, рассмотрела их внимательнее, и заметила, что они живые. Узоры, однозначно напоминающие буквы какого-то древнего языка. Из них складывались слова, они меняли свою окраску с тёмного на серебристый, и обратно.
На мой немой вопрос, Орголиус закатил рукав, и поставил свою руку рядом. На ней были те же самые узоры, и вели себя они так же, как и мои.
— Что это значит?
— Я отдал тебе последний осколок кристалла, — тихо сказал он.
— Зачем?
— Мне больше нечего дать тебе. Я хотел спасти тебя, когда ты молила об избавлении…
— Осколок? Подожди, у тебя был осколок кристалла? Значит, это правда, что было в книге?
Он смотрел на меня как-то странно, взгляд печальный и любящий, но при этом, внутри скрывалось что-то угрожающее. Ощущался внутренний контроль, будто на меня смотрит тигр из клетки. Вроде и безопасно, и в то же время, нет.
— Да, это правда. Но она уже не имеет никакого значения, — покачав головой, ответил он.
— Ещё как имеет. Ты не виноват, Орголиус. Не виноват, слышишь? — я обняла ладонями его лицо и заглянула в глаза. Ему было больно внутри, и он держал себя под контролем.
— Я чудовище,
— Я всё знаю, Орголиус. Ты не чудовище. Я знаю, что этот ужас не ты начал. Но, ты можешь его закончить. Разве могло моё сердце выбрать чудовище? Разве оно бы так сильно билось при взгляде на тебя?
— Это решило пламя, — прошептал он, не сводя с меня глаз.
— Но, я и есть пламя, — машинально ответила я, сама не осознавая всего смысла этой фразы.
Глаза Орголиуса стали яркими, в них загорелся свет жизни.
— Я жил ради того, чтобы отомстить. А теперь я жив, и… всё что мне нужно, это только ты. Но, ты же светоч. И смерть мне уготована от твоих рук, — промолвил он, что я чуть не задохнулась от возмущения.
— Не правда. Я не поступлю так с тобой.
— Этот осколок я нашёл на границе купола города Мира. Именно там рассеялся мой кристалл, что вложил в меня Феникс. Я хотел собрать все кристаллы, и ты встала на моём пути. Но, мироздание подсказало, что всё решит огонь. Поэтому я привёл тебя туда. Я рисковал. И всё получилось так, как я и ожидать не мог.
— Но, если ты однажды погиб, а затем тебя буквально воскресил кристалл вложенный Фениксом, а теперь ты остался даже без этого осколка, пожертвовав его мне… как ты…
— Я об этом и толкую тебе, душа моя, что жив я, пока ты любишь меня. Так мне сказала Всевидящая матерь. Я в твоих руках.
Я сидела перед ним на поляне в полном улёте от этих слов. Их смысл доносился до меня будто из глубокого космоса. Возникло много вопросов, но ответы были написаны в глазах Орголиуса.
— Ты не обманываешь меня? Ведь как-то странно получается, что ты жив, пока я люблю тебя… а как я узнаю, что ты действительно любишь меня?
— Вот так, — сказал он, и склонившись надо мной, поцеловал. Это лучше тысячи слов, потому что сердце не обманешь. Оно чувствует, а не думает.
— Ты умеешь убеждать, — сказала я, чувствуя, как в груди нарастает ощущение счастья.
— Вообще-то, я готовил для тебя сюрприз, и надеюсь, он тебе понравится. Пойдём, — он поднялся и предложил мне свою руку.
— Ох, сюрпризы в последнее время кончаются странно, — в шутку сказала я, но он отреагировал очень серьезно на моё замечание. В глазах горела недосказанность, которую он делал погасить.
— Всё будет хорошо. Вот увидишь, — убедительно произнёс он, и взяв меня за руку повёл по крутой дорожке сада.
Мы вышли на широкую поляну, и у меня заколотилось сердце, а на глаза выступили слёзы счастья.
— Сириус! — вырвался из меня крик, и лебер поднял голову, отвлекшись от поедания сонод. Так вот, почему здесь всё в золотом свете! А я и не подумала сразу.
Лебер распахнув крылья, пересёк поляну навстречу мне. Это был такой миг счастья! Живой, невредимый, и не один. Из-за пышных кустов величаво вышла красавица лебер Элирия, и направилась к нам.