Сердце подскажет
Шрифт:
Аннабелл не могла пошевелиться. Неожиданно в ее душе появилась надежда.
– Вы же брали у него анализы… – начала она, задыхаясь от волнения. – Вы, наверное, можете… Бенедикт не верит, что Эдвард его сын. Если бы только вы могли сделать тест на ДНК!
Доктор нахмурился.
– Не думаю, что в подобной ситуации это будет уместно.
– Но Бенедикт любит Эдварда, – продолжала она настойчиво. – Он ведь даже собственной жизнью рисковал, чтобы его спасти!…
– Вы действительно уверены, что это его ребенок?
– Абсолютно!
–
– Но как это осуществить?! – воскликнула Аннабелл беспомощно.
– Очень просто: для этого достаточно одного волоска.
– Вы… думаете, я могу? – спросила она нерешительно.
– Думаю, вам лучше знать, имеете ли вы на это право.
Закусив губу, Аннабелл проследовала за медсестрой по больничному коридору.
Бенедикт лежал в одноместной палате в окружении различных медицинских приборов. Его голова была вся перебинтована, и, увидев его, она чуть не закричала от ужаса.
– Посмотрите, Бенедикт, мы привели к вам Эдварда, – обратилась к нему медсестра. – Как и обещали.
Бенедикт с огромным трудом повернулся к Аннабелл, а Эдвард тут же подбежал к нему и схватил за руку.
У Аннабелл сжалось сердце при виде того, каким беспомощным вдруг стал выглядеть этот всегда такой сильный мужчина. Но Бенедикт, похоже, даже не замечал ее: все его внимание было целиком направлено на Эдварда.
– Как он? – спросил он у медсестры, указывая на мальчика.
– С ним все в порядке. Благодаря тебе… – прошептала Аннабелл.
Ей так хотелось помочь ему, защитить его! Но, увы, он не нуждался ни в ее сочувствии, ни в ее любви.
– Осторожнее, Эдвард! – вырвалось у нее, когда мальчик нагнулся, чтобы поцеловать отца на прощание.
– Аннабелл, ты не обязана меня так часто навещать, – сказал ей как-то Бенедикт.
Пытаясь не выдать ничем своего огорчения, Аннабелл заставила себя улыбнуться.
– Мистер Уинстон обещал, что завтра тебя выпишет, и мы сможем поехать домой.
Бенедикт нахмурился.
– Эдвард не может больше ждать, – пояснила Аннабелл.
При упоминании об Эдварде Бенедикт сразу улыбнулся.
– Он очень сильно по тебе скучает.
Аннабелл решила пока не говорить, что у них в доме появился новый член семьи – маленький щенок, которого Эдвард назвал Рении. Когда Бенедикт снова будет дома, он сам все увидит и обрадуется.
– Ты показала его всем врачам? Они точно уверены, что с ним все в полном порядке? – Бенедикт всякий раз волновался лишь об Эдди.
Он не мог перестать спрашивать о нем, несмотря на все заверения Аннабелл, что мальчик чувствует себя просто отлично. Тем более ему нужно поскорее вернуться домой и самому во всем убедиться, решила она.
– Сегодня я разговаривал с адвокатом. Почему ты отказываешься подписать бумаги об усыновлении? – спросил
Аннабелл налила себе стакан воды. С самого утра у нее кружилась голова, и ее слегка подташнивало. Наверное, из-за больничного запаха.
– Я не отказывалась, Бенедикт, просто – скрестив за спиной пальцы, она солгала ему чуть ли не впервые в жизни: – То, что ты хочешь усыновить Эдварда, так важно для него, для тебя и для меня, и мне кажется, это событие не должно стать просто подписанием каких-то бумаг. Я подумала, что стоит подождать, пока ты поправишься, чтобы мы все вместе могли отпраздновать это событие.
– Стало быть, это не из-за того, что у тебя еще остаются какие-то сомнения? – спросил Бенедикт, чтобы убедиться окончательно.
Аннабелл хотела сказать ему, что серьезные сомнения о роли Бенедикта в жизни Эдварда имели место еще за девять месяцев до его рождения. Но она сдержала и этот порыв.
Где-то в глубине души она чувствовала угрызения совести за то, что сняла волосок с его подушки, пока он спал. Но ведь это совершенно необходимо для анализа, в результате которого Аннабелл не сомневалась.
Врач попытался успокоить ее, заверив, что Бенедикт вполне здоров, если не считать сломанной ноги, и что опасаться ровным счетом нечего, но Аннабелл знала, что, до тех пор, пока Бенедикт снова не будет дома, она не сможет перестать за него волноваться.
Вдруг Аннабелл снова почувствовала тошноту и головокружение. Она решила, что это следствие треволнений последних дней и беспокоиться особенно не о чем.
Бенедикт молча смотрел, как она уходит. За эти дни у него было достаточно времени для раздумий. И он долго размышлял о прошлом. И еще больше – о будущем.
После этого несчастного случая он вдруг неожиданно для себя понял, как уязвимы люди, которых он так любит. И что для него нет никого и ничего важнее, чем Эдвард и Аннабелл. И не имеет значения, что было раньше, имеет значение только то, что будет потом.
Эдвард и Аннабелл. Он не может их потерять, одна мысль об этом приводит его в ужас. Когда Эдварду угрожала опасность, он и не вспомнил о том, что это ребенок Аннабелл, женщины, которую он так любил и любит, от другого мужчины. Это их прошлое. А для него сейчас куда важнее настоящее. И будущее.
– Итак, не перегружайте ногу и приходите на обследование через полгода, – напутствовал его врач перед тем, как выписать. – Наверное, вам не терпится поскорее снова оказаться с женой и сыном?
Бенедикт не отвечал.
Врач продолжал внимательно смотреть на него: по просьбе Аннабелл он все-таки еще раз просмотрел результаты когда-то сделанных ему анализов спермы. Результат был малообнадеживающим: если у Бенедикта и могли быть дети, то только чудом.
– Вам чертовски повезло, что вы так легко отделались, – продолжил он. – Настоящее чудо! Но, знаете, и в медицине чудеса иногда случаются.