Сердце потерянное в горах
Шрифт:
Я нажимаю на кнопку и лифт замирает. Мои легкие сжимаются и я кашляю, сгибаясь пополам. Нарастающий гул в голове заставляет меня действовать быстрее. Я достаю пластиковую коробочку и едва не роняю ее. Режущая боль в груди просто невыносимая, непослушными пальцами, я выдавливаю нейтрализатор. По щекам текут слезы. Две секунды я трачу на то, чтобы просто нормально дышать.
Выбравшись наружу, я падаю на колени, меня всю трясет и я жадно глотаю чистый воздух. Уже ночь, небо усыпано крупными звездами. Это заставляет меня подняться и начать бежать. Мимо мелькают тени животных,
Вдруг, кто-то прыгает на меня, мягкие лапы ложатся на мои плечи, и заставляют лежать на месте. Огромное туловище волка закрывает собой небо. Я встречаюсь с его ярко-синими глазами, он не мигая смотрит на меня.
«Ты ему уже не поможешь»
Он озвучивает мысль, которую я к себе не подпускаю и меня злит, что ее произносит кто-то другой.
– Заткнись, - яростно шиплю я и впервые касаюсь его густой белоснежной шерсти, - Отпусти меня, - мои пальцы погружаются в мех глубже и я старалась оторвать его от себя, - Я сказала «фу»!
Неохотно, волк отпрыгивает от меня, присаживаясь на задние лапы.
«Тебе будет больно»
Мне уже больно!
Где-то глубоко внутри меня включается сигнал тревоги, я прижимаю руки к груди, словно пытаюсь выключить его и несусь дальше. Я добегаю до озера и останавливаюсь, не в силах дышать. Большая луна отражается в зеркальной глади и подсвечивает перламутром лежащего на земле Макса.
– Макс!
Я падаю перед ним на колени и касаюсь его груди. Дышит, боже, он дышит. Не медля ни секунды, достаю шприцы, разрываю упаковку зубами и делаю ему несколько уколов.
– Макс! Вернись ко мне. Открой глаза. Очнись!
Проходят бесконечные минуты. Господи прошу, позволь ему жить. Его веки дрожат. Макс с усилием открывает глаза, устремляя на меня чистый взгляд.
– Привет, - выдыхаю я через губы, - Скоро тебе станет лучше.
– Было бы здорово, - от звука его голоса у меня судорожно дрожит сердце, - Где ты это взяла? – Макс хмурится, замечая пустые шприцы.
– Уже неважно, - от облегчения мои глаза наполняются слезами.
Он весь мой, теплый, живой.
– Для меня важно.
– Это было не так уж и трудно.
– Врёшь, - улыбаясь отвечает Макс, разглядывая моё лицо, - Не хочу, чтобы ты рисковала собой ради меня.
– Это моя жизнь.
– Ты невыносима, как всегда, - он не сводит с меня своих удивительных глаз и вдруг делает судорожный вдох.
Его кожа становится совершенно белой. По телу проходит судорога. Кровь скапливается в уголках губ и начинает стекать тонкой струйкой по подбородку.
– Макс… – с ужасом я выпрямляюсь, во рту мигом пересыхает, может быть я сделала что-то не так?
– Где болит?
– я ощупываю его грудь, обмякшие плечи, лицо.
Стираю кровь, будто это может как-то заставить её исчезнуть.
Макс пытается сделать ещё один вдох и тянется рукой ко мне. Я хватаюсь за его ладонь. Я хочу, чтобы здесь волшебным образом появились
Кто-нибудь, кто сможет избавить его от этой боли.
С каждым вздохом ему в легкие попадает все меньше кислорода и он начинает задыхаться. Его рука бессильно опускается вниз и я прижимаю Макса к себе, его голова падает мне на плечо.
– Я здесь, Макс, - я укачиваю его в своих объятиях, - Я с тобой, - постепенно, он успокаивается и я решаю, что кризис позади.
Ему непременно станет лучше, лекарства совершенных творят чудеса. Я знаю. Нужно только подождать.
Но что-то не так.
Его слабое прерывистое дыхание становится всё тише, пока не остается только моё.
Макс не дышит.
– Нет, – я отстраняюсь от него и заглядываю ему в лицо, - Не смей... Не смей, не смей, - не верю, что всё это правда, - Пожалуйста. Не надо.
Горло сдавливает и мышцы живота сводит.
– Ты мне обещал, - зло выкрикиваю я, - Ты мне обещал! – ударяю его в грудь. Еще раз и еще, - Вставай, - перехожу на едва слышный шепот, - Вставай же черт возьми!
– в его застывших глазах отражаются звезды и я с ужасом понимаю, он мне больше никогда ничего не ответит.
Не улыбнется.
Не поцелует…
Я ложусь рядом с ним и целую его в лоб, потом касаюсь губ, ощущая металлический вкус его крови во рту и прижимаюсь к нему. Его кожа всё еще тёплая и я глажу его по волосам.
Мне нужно закрыть ему глаза, но я не могу. Долго всматриваюсь в них, запоминая узор, пока он не отпечатывается в моих зрачках. Делаю над собой усилие и касаюсь его ресниц, провожу ладонью по векам и он исчезает.
Его нет. Макса больше нет.
Я переплетаю вместе наши пальцы и хочу заплакать, но глаза остаются сухими. Откуда-то издалека донесся неестественный гул, он слишком громкий для этого леса и моих натянутых нервов.
«Они уже близко»
Мне всё равно.
Волк семенит ко мне, понурив морду и ложится рядом. Его влажный мокрый нос сочувственно утыкается мне в бок. С неба льется лунный свет, создавая вокруг нас призрачный круг. Но я хочу, чтобы все исчезло.
Я. Мы. Моя боль.
Я не чувствую ничего, кроме пустоты, только чернота внутри, холодная и пугающая. Мое тело цепенеет и когда я слышу голоса, мне кажется, что они звучат у меня в голове. Волк поднимает свою морду, обреченно смотрит на меня и переводит взгляд в сторону выхода. Он рычит, обнажая в оскале острые зубы.
Сначала я вижу двигающие длинные тени, а потом яркий слепящий свет бьет по глазам, и я прикрываю веки.
Волк вскакивает на ноги, выгибая спину и его загривок приподнимается. Он встает между нами и стражниками, не позволяя тем приблизиться ближе.
Таким мы увидели его впервые. Там. На горе.
Это воспоминания озаряют черноту вспышкой боли и я сжимаю руку Макса.
Не хочу ничего чувствовать. Видеть. Дышать.
– Они здесь, - говорит один из них в коммуникатор, - Да, зверь тоже, - подтверждает он, в его руках что-то блестит и через мгновение, волк издает отчаянный стон. Он падает на бок, тяжело дыша.