Шрифт:
Tessonja Odette
HEART OF THE RAVEN PRINCE
Cover illustration and design by Tessonja Odette
All rights reserved
Глава 1
Эмбер
В одиночестве есть своя музыка. Но мне редко удается ее услышать. Лишь по утрам, пока день еще не наполнился какофонией требований, а до восхода солнца целый час, я могу насладиться миром и покоем. После рассвета мне придется покинуть убежище
Раздается уханье совы, и я бросаю взгляд на соседнюю крышу, откуда за мной наблюдает пара ярко-желтых глаз. Сова ухает снова, будто прося признать ее участие в предрассветной песне.
– Я тебя слышу, – шепчу, прислоняясь головой к кирпичной трубе, и вытягиваю ноги, защищенные от холодного воздуха толстыми шерстяными рейтузами, вдоль узкого плоского выступа, расположенного между покатыми сторонами крыши.
Здесь мое святилище, во всем своем неряшливом, измазанном сажей великолепии. Мое место в невидимом оркестре.
Закрыв глаза, я словно заворачиваюсь в музыку. Уханье совы, легкий ветерок, шелестящий в темном небе, стрекот сверчков, эхом доносящийся из окружающих город сельских просторов. Еще один знакомый звук – топот енота, что подбирается к мусорным бакам, громоздящимся в узком переулке между нашим и соседним многоквартирным домом.
– Тебя я тоже слышу, – сообщаю еноту, плотнее запахивая шерстяное пальто, надетое прямо поверх ночной рубашки.
Вокруг по-прежнему звучит колыбельная, и я нежусь под гаснущим светом луны, целующим закрытые веки. Пройдет совсем немного времени, и солнце захватит лунную территорию. Даже здесь, в Лунарии – Лунном королевстве, мы не свободны от власти дневного света и привносимой им суеты. Из одиннадцати королевств острова Фейривэй лишь в Лунарии в дневное время царит вечный полумрак и солнечным лучам приходится пробиваться сквозь тусклую дымку. Тем не менее, как и в других королевствах, утром зазвонят колокола. Город Эванстон пробудится ото сна.
И я проведу очередной день, расплачиваясь за наиглупейшую сделку.
Но, по крайней мере, у меня есть этот миг.
Уже в скором времени все изменится. Музыка наполнит мои дни и озарит ночи. Я освобожусь от своей семьи, оставлю позади прошлое и все пережитые невзгоды. Я смогу стать другой.
Лишь тогда я найду для себя место в этом мире.
Мелькнувшая мысль вызывает улыбку.
Я открываю глаза и тянусь к карману пальто, извлекая на свет свое самое большое сокровище – талон на поездку на поезде. Билет на свободу – в буквальном смысле слова. Я всюду ношу его с собой. Через две недели я оставлю позади привычную жизнь и на вокзале Эванстона сяду в поезд, идущий в город Люменас в Звездном королевстве. Его считают музыкальной столицей Фейривэя. Говорят, для начинающих музыкантов там открываются просто безграничные возможности. Приехав в Люменас, я твердо намерена присоединиться к музыкальной труппе и начать новую жизнь, без каких-либо привязанностей и удушающих уз. Лишь с мелодией на кончиках пальцев.
Касаюсь пальцами гладкой бумаги, осторожно, чтобы не запачкать дату или отметку об оплате проезда. Я почти год откладывала деньги и наконец на прошлой неделе сумела тайно купить билет. Но мне до сих пор не верится, что он настоящий и свобода в самом деле так близка.
Почти рядом.
Еще две недели.
На билет вдруг падает синий отсвет. Вздрогнув, я поднимаю взгляд и замечаю три ярко-синих огонька, зависших над головой. Странно видеть их здесь. Пусть Фейривэй и населяют фейри, которые к тому же составляют всю правящую верхушку, но Эванстон по большей части человеческий город. На его улицах редко можно встретить диких фейри, таких как эти огоньки.
Однако сейчас они очень близко, и в ярких кружочках света, делающих их похожими на светлячков, мне хорошо видны их крошечные личики и коротенькие ручки и ножки. Фейри с любопытством рассматривают мой билет.
– Собираешься в путь? – спрашивает одна из них тонким женским голоском.
Я молча аккуратно складываю билет и убираю обратно в карман.
– Зачем тебе поезд? – вступает другая, голос ее немного выше, чем у первой. – Мы проводим тебя, куда захочешь.
Я лишь фыркаю. Все знают, что огонькам нельзя доверять, особенно когда речь идет о путешествиях или направлениях.
– Пойдем с нами, – поддерживает третий, у него голос более мужской. – Прямо сейчас.
– Сейчас я не готова, – поясняю я, но это верно лишь наполовину. Если бы все зависело только от меня, я бы давно оставила свою семью. Но, согласно условиям сделки, не могу покинуть их до девятнадцати лет.
– Тогда поиграй с нами! – снова начинает первая, взлетая по спирали все выше надо мной. – Давай летать!
Я бросаю на нее удивленный взгляд.
– Я не умею летать.
– Ты соткана из ветра, – сообщает вторая.
В груди возникает болезненная пустота. Откуда она знает?
– Да. Моя мать была сильфидой.
– Была, – как эхо повторяет она.
– Она умерла одиннадцать лет назад.
– Тогда летим с нами! – предлагает огонек-мужчина. – Почтим ее память.
– Говорю же – не умею! Я лишь наполовину фейри и не могу летать, как она. Хватит играть с моей скорбью!
Первый огонек складывает руки в невинном жесте:
– Ты пропустишь восход. Солнце почти у горизонта. Не хочешь взглянуть?
Восход солнца. Значит, мой покой почти закончен. Стоит лишь подумать о домашних делах, штопке одежды и словесных оскорблениях, ждущих меня по возвращении в квартиру, и на сердце становится тяжело. Я бросаю взгляд на горизонт, но не вижу и следа солнца: за высокими дымовыми трубами мало что можно разглядеть. Мной овладевает тоска, и непокорная часть меня, доставшаяся мне от фейри, тянет вперед, побуждая бросить все и сбежать. Но тут же в голове эхом звучит давнее обещание.
«Никогда не сдавайся. Обещай мне».
Стиснув зубы, я поднимаюсь на ноги и, удерживая равновесие на выступе крыши, поворачиваюсь к трубе. Привстаю на цыпочки, вытягиваю руки и хватаюсь за верхушку трубы, не обращая внимания на сажу, оставляющую пятна на коже и одежде. Я взбираюсь наверх, и огоньки, хихикая, вьются вокруг меня.
Мне всегда без труда удавалось куда-либо залезть. Мама помогла мне вскарабкаться на мое первое дерево, а потом впервые подняться на крышу нашего поместья, чтобы вместе любоваться восходом солнца. Воспоминания грозят свалить меня, но я, напротив, нахожу в них силы. Забравшись на трубу, выпрямляюсь во весь рост, упираюсь ногами по обе стороны зияющего дымохода и вновь смотрю на горизонт.