Сердце с перцем
Шрифт:
Захарова тем временем отвернулась, красиво изогнувшись и сплетя ноги в немыслимую косичку.
– Я сейчас, – кивнул Витя, оставив оторопевших подруг на улице.
– Кажется, я сошла с ума. Или мне это снится? – обморочно прошептала Лера, навалившись на Юлю и ощущая неуемное желание зареветь.
Между тем Виктор подошел к столу, что-то сказал Светлане, та помотала головой. Он снова пошевелил губами, Захарова в ответ еще ожесточеннее затрясла смоляными кудрями.
– По-моему, – осторожно предположила
– Сама не вибрируй, – шмыгнула Лера. – Вижу, не слепая. У тебя тоже нет поводов для расстройства, так что не порти нам вечер своей кислой физиономией. Замечательная рокировка получилась, ко всеобщему удовольствию.
– Ты считаешь, что я получила удовольствие?
– Юль, насчет удовольствия не знаю, а вот Костя твой точно освободился.
– Ты считаешь, порядочно будет заложить ее? – заволновалась Юля. – Может, пусть она сама разбирается, а я потом подгребу, на раздачу?
– Ты один раз на раздачу уже опоздала, – напомнила Лера.
– Тоже верно. Надо что-то придумать.
– Это не ко мне. Я сегодня что-то перебрала впечатлений. У меня стресс. Сейчас вот выясню, что у моего будущего мужа за дела с этой паучихой, и поедем пить. – Лера поежилась, наблюдая, как Виктор сбегает по ступенькам кафе.
– Все, девочки, поехали, – излишне бодро произнес он. – Кого куда везти?
– Это как понимать? Вопрос ко мне? – оторопела Лера.
– К тебе – из вежливости. Куда бы ты ни попросилась, поедешь ко мне домой, – хмыкнул Виктор.
– У него руки трясутся, – шепнула Юля. – Я с вами не поеду.
– У тебя руки трясутся. И Юлька с нами ехать не хочет, – поиграла бровями Лерочка. – Объяснения будут?
– Рукотряс мешает только снайперу, – утешил пассажирок водитель. – А объяснения будут. Это девушка из моей прошлой жизни.
– Ну и… – хором поторопили его подруги.
– О чем ты с ней трепался? – добавила Лера.
– Это Гришкина мать.
– Что? – охнули обе.
– Ты же говорил, ее Лиля зовут! Мать эту! В смысле – ту!
– А что, сейчас ее зовут как-то иначе? – пожал плечами Виктор и буркнул: – Курить хочется. Хотя бросил сто лет назад.
– Сейчас ее зовут Светка, – поделилась информацией Юля. – И она беременна от моего мужа. А я теперь вообще ничего не понимаю: для меня это хорошо или плохо? Наверное, плохо, да? Рома ее с чужим ребенком точно не возьмет! И тогда она от Кости не отлипнет! А я ей теперь точно никаких женихов искать не в состоянии, потому что при следующей встрече могу просто-напросто прибить эту гусыню за все заслуги по совокупности!
– Она не хочет видеть ни Гришку, ни мать. Представляете? – Витя растерянно посмотрел на девушек, словно до него только что дошел результат беседы с бывшей возлюбленной. – Велела не говорить им ничего. Я, говорит, умерла. И улыбается так гаденько. Сказала, что у нее новая жизнь и скелеты из старого шкафа ей не нужны. Это Гриня мой – скелет! Я думал, ударю ее…
– Мы тоже так думали, – призналась Лера. – У тебя такая физиономия была страшная!
Виктор с силой провел ладонями по лицу, словно пытаясь что-то стереть, стиснул щеки и тихо сказал:
– Девчонки, мне пару минут подумать надо. Посидите молча, ладно? Мне очень надо.
Подруги словно по команде затаились, даже перестав дышать.
Виктор смотрел на ленту фонарей, обрамлявших проспект яркими одуванчиками и сливающихся с густым сумраком прохладного вечера. Он вспоминал, что она говорила, как…
Лучше бы так и жить, думая, что ее больше нет.
Лучше бы спать спокойно и никогда не слышать этих страшных слов. Что она такое сказала? Гришка – не его сын? Кажется, она смеялась? Или нет – ухмылялась. Он даже не похож.
Что он ей ответил? Растерялся и буркнул:
– А чей же?
– А кто у нас был самым лопоухим во дворе, забыл? – Она была надменна, уверена в своей правоте и исполнена чувством превосходства. Откуда оно у нее взялось, это чувство? У матери, бросившей ребенка, у дочери, бросившей мать и даже не пожелавшей увидеть их через столько лет, – откуда?
Наверное, так и должно быть, раз она уверена в себе. Каждому дается по силам и по совести. Каждому отмерен свой путь. Пожалеть ее, что ли?
Как там она сказала:
– Мы с ним вместе придумали. Здорово тебя развели, правда? Мне ребенок был не нужен, ему тоже. Я просто хотела его привязать, а не вышло. Зато тебе дали возможность сделать доброе дело. Ты собой гордишься теперь небось? Наверняка гордишься. Дураки всегда кичатся своей дуростью. Ничего, учись на ошибках. Когда догадаешься, кто отец, не лезь к нему – он в курсе. Ему тоже лишние дети не нужны.
Зачем она это все вывалила?
Почему все так случилось?
И почему он оказался таким дураком?
«Кто у нас был самым лопоухим?»
Надо же, этот лопоухий разбил ему нос, столько всего высказал, а про Гришку не сказал. Почему, интересно? Хотя ясно почему – боялся, что ребенка ему подсунут.
«Какие все вокруг меня умные, дальновидные! – горько восхитился Виктор и снова потер лицо. – И как здорово быть идиотом. Совесть чище. А Гришка – только мой. Он и макушку чешет, как я, и кашляет, и ногой так же качает… И вообще…»
– Все, девчонки, отомрите. – Он повернулся к пассажиркам, таращившимся с заднего сиденья, как две совы. Они терпеливо молчали и ждали распоряжений.