Сердце сирены
Шрифт:
– Умеешь ты заманить в свои сети, красавчик, – хмыкнула она, легко коснувшись ступней моей ноги. Я легко обхватил тонкую лодыжку, царапина на которой стала почти незаметной, приподнялся на локте, скользя взглядом по стройным ногам до самого края белого платья.
– Нет, маленькая сирена, это ты заманила меня в свои сети, а в скором времени собираешься разбить сердце, – проговорил я, зная, что она не поведется на дешевую манипуляцию. Элизабет не просто разобьет мое сердце, она вонзит в него лезвие и при этом будет улыбаться в глаза. В этом и крылось ее очарование.
Элизабет опустилась на колени, обхватила мои щеки теплыми
– Встретимся вечером? – шепотом спросил я, оглаживая бархатную кожу под платьем. Элзи кивнула.
– Я приду, – и я отпустил ее, позволил упорхнуть, как маленькой бабочке.
Я не появлялся дома уже несколько дней и ночей. Все необходимое хранилось и на яхте, я частенько сбегал сюда, когда отец еще был жив, ночевал, пытаясь привести мысли в порядок и обдумать план действий.
Теперь же в этой яхте мало смысла. Весь дом оказался в моем распоряжении, я мог делать все, что хотел. Но почему-то не делал и продолжал сбегать сюда.
Я поднялся, когда солнце начало слепить глаза и больно обжигало кожу, принял душ и даже нашел несколько пачек печенья для завтрака.
Лучший набор для свидания с девушкой мечты, конечно.
Может быть, и хорошо, что Элизабет никогда не оставалась дольше, чем на ночь.
Я наспех скинул рубашку, сменил ее на привычную белую классику и покинул яхту.
Тайфун решил собрать совет клана. Итальянцы перешли все границы, когда подорвали его машину. Конечно, никто не собирался оставлять это без ответа, поэтому через полчаса я входил в двери клуба, около которых стоял уже не один охранник, а четыре. С обеих сторон.
Вот я и вернулся в жизнь, которую знал с рождения. Жизнь, в которой я когда-то стоял на самой вершине. Жизнь, в которой не оставалось места для чувств, что одолевали ночью, рядом с маленькой сиреной.
В помещении стало тесно от обилия мужчин на один квадратный метр. Женщин никогда не пускали на такие собрания. Исключением всегда была Луиза, отец брал ее на любые мероприятия, встречи и советы, она выступала в роли успокоительного – если мужчина знает, что такое честь, он не станет стрелять при женщине. Особенно при той, что занимала высокий пост в клане.
Сейчас же я не увидел сестру.
Тревожный знак.
Все хуже, чем мы думали?
Тайфун и Хорхе нашлись у бара, о чем-то тихо переговаривались, хотя и гадалкой быть не нужно, чтобы понять, что они спорили. А когда рядом возник Роберт, оба резко замолчали.
Интересно, что здесь делал мужчина, из-за которого весь этот совет и собрался?
Если бы не его идиотские идеи, нападения на Санчеса и отмена мира с итальянцами, то я бы сейчас спокойно напивался в этом самом баре или только бы проснулся после очередной попойки.
– Все в сборе, – оповестил Хорхе, заметив мое приближение. Аарон кивнул, кинул на отца серьезный взгляд и развернулся к остальным.
Удивительно, но он снял пиджак, оставаясь в одной черной рубашке с закатанными до локтя рукавами, и даже в таком виде смотрелся так, будто только что оставил трон.
Роберт точно знал, что делал, когда оставлял свое место сыну. Только на какой-то черт вернулся. Так не вовремя и некстати.
– Миру конец, – выдал Тайфун, поджал губы, как делал всегда, когда был недоволен. – Вчера итальянцы сделали свой первый ход в этой войне, сегодня мы ответим.
– Через наш город пройдет две фуры с их товаром, – вмешался Хорхе. – Их будут охранять три машины. Без шума убрать их не получится, но нам не нужно лишнее внимание.
– Товар должен проехать, охрана нет.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – влез Роберт, поджигая сигару. Тайфун качнул головой.
– Да.
– Мутить воду перед свадьбой?
– Ты будешь только рад, если она не состоится, – саркастично хмыкнул Аарон. – Если кому-то есть что сказать, то я с радостью послушаю, – но все молчали, потому что понимали, что его решение взвешено несколько раз, пересмотрено с разных сторон. Аарон не стал бы подвергать всех риску просто из-за своей прихоти. И, конечно, не стал бы отменять или переносить свадьбу. Я был уверен, что Аарон понимал – если отменить свадьбу сейчас, то Луиза просто-напросто больше не соберется замуж. Я знал сестру. Знал, что она спокойно прожила бы без этого. И знал, что ее, скорее всего, оскорбит такой поворот событий. Хотя если бы нависла реальная угроза, то она бы сама отменила торжество.
– Тогда за работу, у нас всего несколько часов.
– Ты тоже едешь? – удивился я, разглядывая Гонсалеса-младшего. Аарон нахмурился, будто я сморозил полную чушь.
– Конечно.
– И ты, правда, осознаешь все риски? – вкрадчиво проговорил Роберт, выдыхая едкий дым в лицо сына.
– Я делаю это, потому что ты заявился сюда, посмел нарушить все договоренности и привел нас к войне! С каждым днем мне все больше кажется, что ты выжил из ума, – сквозь зубы отозвался Аарон, наполняя прозрачный стакан виски. Хорхе рядом с ним казался подозрительно тихим. Видимо, присутствие Роберта делало из него молчаливого наблюдателя. Было странно видеть, как Хорхе молчал, как из него не рвались шутки.
Возвращению Роберта никто не обрадовался. Оно принесло больше вреда, чем пользы.
Теперь понятно, почему Луиза не присутствовала на собрании. Она бы покрутила пальцем у виска Тайфуна и упекла бы нас всех в дурку. И правильно бы сделала. Хотя в этом вопросе я целиком и полностью на стороне ее будущего мужа. Нельзя оставлять без ответа такие угрозы, нельзя молчать в ответ на удары и подставлять другую щеку, потому что однажды один из этих ударов окажется последним, что ты увидишь в жизни. За себя нужно отвечать. А когда на твоих плечах ответственность за клан, нельзя полагаться на удачу, только на жестокость – единственное, что понимали люди нашего мира.
Мы готовились к ночи весь день: изучали карту местности, готовили оружие и пропуска, обменивались черными шутками и подначивали друг друга. Клуб превратился из заведения для VIP-персон в пункт планирования самого настоящего нападения.
Мы снова потеряли обретенное недавно спокойствие. Но почему-то это не казалось катастрофой. В этом и заключалась наша жизнь – в спуске предохранителя, в шелесте наличных, нецензурных ругательствах, ночных перестрелках и страхе за жизнь. Но правда в том, что отдать свою жизнь за клан – величайшая честь. Именно поэтому отец, Мария и даже Томас Санчес умерли как герои. Их почитали, о них помнили, о них говорили. Пусть при жизни многие вели себя, как конченные ублюдки, но если смерть настигла в борьбе за семью, то человек становился легендой.