Сердце твари

…Мы привыкли, что наша Земля – «мир без магии». Мы не верим в чудеса, мы смеемся над «колдунами и волшебниками», почитая (и не без основания) их мошенниками и лжецами. Мы так привыкли видеть везде и всюду только «реальное с настоящим», что не укладывающие в «строго научную картину мира» факты наше сознание просто игнорирует. В лучшем случае придумывает что-то вроде «необъяснимо, да, но лишь потому, что ученые еще не докопались до истинных причин».

Земля как часть Упорядоченного не знала особых тревог, во всяком случае та ее

Но за тишину и покой надо платить. Мы пока что забираем в долг; отдуваться приходится другим.

Закрытые миры бросают вызов самой природе магии в Упорядоченном. Они словно угрюмые черные скалы посреди великой реки. А там, где поток и где камни, непременно возникают пороги, водовороты, водопады и прочие прелести. Мы чувствуем, что магия где-то совсем рядом, за углом, за поворотом, порой нам кажется, что мы видим краем глаза нечто, не укладывающееся в рамки повседневности, но…

Мы знаем – оно близко, оно неподалеку. И это действительно так.

Наше спокойствие куплено ценой двух миров, двух частей земной триады, помогающих удерживать в равновесии всю систему. В отличие от Земли, они не закрыты, магия проникает в них, но в каждый по-своему. Мир, где происходит действие «Сердца Твари», обращен в исполинскую свалку. Магия перемешана с остатками технологий, сюда словно сбрасывается «мусор» других, более удачливых миров. Здесь магия соединяется с механикой.

И сюда пришли слуги Хаоса. Они знают – взоры Новых Богов устремлены совсем в другом направлении. Закрытые миры и их непосредственные окрестности всегда оставались тихой заводью, где ничего не происходило. У хаоситов есть цель, и они работают над достижением ее без лишней спешки, но и не медля.

Пришли сюда и поклоняющиеся Спасителю. Оно и понятно – там, где нужда и горе, они всегда сыщут жаждущих утешения.

И есть те немногие, кто не «служит», но встает на защиту. Ибо даже этот безумный мир – их дом, ему отданы их любовь и верность. Враг страшен, но отступать некуда – извечный закон людей.

Когда-то здесь текла река. Камни, поблескивающие в тусклом свете луны, четко обозначали ее русло. Плясали по мертвым стволам багровые блики. Небо догорало, точно костер.

Ни ветерка, ни шороха шагов…

На камнях, там, где русло делало излучину, стоял человек и смотрел в небо.

Человек знал, что и река, и мертвый лес за ней, и это грозное небо – все это сон. Не более. И не менее.

– Хорошее место.

Шелестящий голос льется отовсюду. Он – часть пейзажа. Он – и луна, и лес, и камни.

Человек поежился. Слишком уж огромен был черно-красный мир его сна, слишком громки звуки. Но к этому можно привыкнуть. Более того, к этому нужно привыкнуть. Иначе, зачем жить? Ради чего бороться?

Молчание тянется недолго. Оба собеседника знают цену времени и не желают его терять. Вселенная спрашивает:

– Как продвигаются твои труды? Долго ли мне ждать?

– Мы делаем все возможное, – отвечает человек. – Но мастеров мало. Наша армия растет медленней, чем мы бы хотели.

– Люди! Вы всегда обещаете больше, чем способны сделать…

– Мы работаем не покладая рук! Мастерские не простаивают, солдаты тренируются. Но магия… в этом мире она слаба и несовершенна. Если бы я мог…

– Ты всего лишь человек. Помни это. Ты – один из толпы, не больше. Но ты мне нужен, и в этом твоя сила. Понимаешь меня?

– Да, Великий.

– Сила – это не только магия. Сила – это в первую очередь власть. И уж ей-то ты можешь распоряжаться.

– За этот год мы сделали больше, чем за последние двадцать лет…

– Знаю. Но время не ждет. У нас есть враги и помимо белых святош. И ты должен помнить об этом.

– Если бы у нас были…

– Все, что вам нужно – это следовать моей воле! Не правда ли, цена власти и силы не так уж велика?

– Мы следуем твоей воле, Великий. И никто не смеет спорить или возражать. Но, чтобы приблизить нашу победу, нам крайне необходимо…

– Вашим жалким магам нужна помощь? Что ж… я их понимаю. Думаю, вам стоит найти Серую Луну. Запомни это название! Когда-то она принадлежала одной из самых сильных волшебниц. Найти ее будет несложно…

Человек перевел взгляд на ночное светило. Луна над пересохшей рекой действительно казалась серой и мертвой.

– Я понял, Великий. Какие еще будут приказы?

– Слишком много приходится тратить сил. Стоит подумать о новых жертвах, а может, и о строительстве храма. Понимаешь меня?

Человек кивнул.

Ветер играл листьями осин и берез, создавая иллюзию того, что день предстоит прохладный. Но солнце уже вызолотило окрестные скалы, небо стало лазурным, и лишь у горизонта его словно присыпала серебряная пыльца. А значит, сегодня, как и во все минувшие дни, будет жарко.

У подножия поросшего лесом горного склона образовалась круглая маленькая долина с озерцом посредине. Вода в озерце темная, цвета камней, выстилающих дно. Она, как черное зеркало, не рябит и отражает лишь силуэты предметов. Но взгляд досужего путника первым делом занимает не озеро, а небольшое строение в два окна из проржавевшего металла. Дожди и суровые зимы почти доконали вагончик. Его перекосило, прогнили в труху и рассыпались доски ступенек, но стекла в окнах каким-то образом уцелели, и теперь он глядел на мир с мрачноватой мудростью, свойственной всем старым домам.

И озеро, и вагончик, и всю эту похожую на чашку долину, и даже ущелье, по которому сюда можно добраться от западных склонов, лучше всего видно сверху, от трех гранитных скал. Темный гранит возвышается над кронами тоненьких деревьев, но наблюдателю взбираться на самый верх не обязательно, достаточно подобраться к тому месту, где скалы вырастают из земли. Это тоже высоко, но тут деревья не застилают обзор. Сюда даже ведет едва заметная тропа.

Человека, притаившегося в тени гранита, красоты природы интересовали мало. Он проторчал тут с самого рассвета, устал ждать, вспомнил и забыл все известные ругательства и придумал парочку новых. В данный момент он уговаривал себя подождать еще немного и удостовериться, что не зря потратил половину дня на обустройство ловушки – нельзя допустить, чтобы схарматы и дальше шли по его следу. И так слишком долго не удается от них избавиться, прижали к самому городу.