Сердце варвара
Шрифт:
Я просто должна выстоять. Я снова зарываюсь с головой в одеяло и надеюсь, что смогу заснуть.
Похоже, я, должно быть, изрядно устала, потому что я действительно засыпаю. Немедленно.
***
Когда я просыпаюсь позже, на улице ужасно холодно и темно. Пейси не плачет, а я все еще измотана, несмотря на то, что целый день ехала, как королева на своей колеснице. Я сажусь в санях, вглядываясь в темноту.
— Пашов? — зову я.
— Я здесь, — говорит он, и шаги хрустят по снегу, прежде чем теплая рука касается моей. — Твоя палатка готова.
—
— Это утомительное путешествие, — говорит он, и его рука скользит под мои бедра, обнимает меня за спину, а затем меня поднимают в воздух, как будто я ничего не вешу. — Пейси спит. Моя мама накормила его пюре, пока ты спала, хотя он, вероятно, скоро проголодается. И сегодня вечером костра не будет. Погода слишком плохая.
— О. — Я теснее прижимаюсь к его груди, потому что здесь, на ветру, невыносимо холодно. — Это отстой. Я замерзаю.
— Я останусь с тобой на ночь, — тихо говорит Пашов, и я чувствую, как его тело вздрагивает и двигается, когда мы ныряем в палатку.
— Ты не обязан, — начинаю протестовать я, но здесь ненамного теплее. Меха расстилаются на снегу, и когда он опускает меня на землю, я снова начинаю дрожать.
— Да, я знаю, — говорит он. Он достает Пейси из своей корзинки и протягивает его мне.
Я беру своего ребенка, но он крепко спит, его тело наливается тяжестью. Он не просыпается, даже когда его перекладывают, так что он, должно быть, не голоден. Я ложусь и устраиваю его рядом с собой.
Мгновение спустя полог палатки закрывается, и ветер становится приглушенным. Я не слышу ничего, кроме звука своего собственного дыхания. Пашов шевелится в темноте, и я чувствую, как его большое тело перемещается на меха рядом со мной. Не слишком близко, но достаточно близко, чтобы я могла чувствовать тепло, исходящее от его кожи.
— Ты голодна? — он бормочет. — У меня есть кое-какие пайки…
— Я не голодна. Просто устала.
— Тогда спи. Обо всем позаботились.
Я ложусь. В темноте я чувствую, как шевелятся одеяла. Тело Пашова касается моей руки, и я понимаю, что он лежит по другую сторону от Пейси. Мы почти как будто снова стали семьей, и меня пронзает волна такой сильной тоски.
Пожалуйста, поскорее верни себе память, Пашов, — я молча молюсь.
***
Посреди ночи поднимается ветер, стены палатки дрожат. Температура снова падает, и даже несмотря на то, что большое тело Пашова обеспечивает тепло, все равно холодно. Пейси просыпается, чтобы поесть, но затем снова засыпает, совершенно не подверженный зимним штормам.
Я же? Я чувствую себя как фруктовое мороженое. И я невероятно скучаю по жаре. Я укладываю Пейси в его корзинку в изголовье кровати и придвигаюсь поближе к Пашову под одеялом.
Его руки обнимают меня, и он притягивает меня к себе. Меня окутывает тепло, и его кожа касается моей, и это так приятно, что мне хочется плакать. У меня слезятся глаза, но я стараюсь взять себя в руки. Последнее, что я хочу сделать, это вывести его из себя. Проходит несколько минут, прежде чем мои глаза перестают щипать, а комок в горле спадает настолько, что я могу расслабиться. Я так сильно скучала по своей второй половинке.
Здесь я продолжаю думать, что я сильная, и все, что требуется, — это прикосновение его кожи к моей, чтобы я снова потерялась.
Я кладу голову на сгиб его руки, и моя ладонь ложится ему на грудь. Он без рубашки. Я не должна удивляться. Даже самая плохая погода, кажется, не оставляет равнодушными ша-кхаи и их бархатисто-синюю кожу. Я должна поднять свою руку и держать ее при себе. Я говорю себе это, но, кажется, не могу пошевелить пальцами. Он такой теплый и знакомый, и меня накрывает волна возбуждения.
О боже.
Прошло несколько недель с тех пор, как мы с Пашовом в последний раз занимались сексом. Несколько недель с тех пор, как я чувствовала прикосновение своей пары. Мое тело жаждет его, изголодалось по его прикосновениям. Ради привязанности. Ради любви. Для связи. И поэтому, хотя я знаю, что не должна этого делать, я слегка провожу кончиками пальцев по мышцам его живота. Одно из моих любимых занятий, когда мы лежим в постели, — это просто прикасаться к нему. Почувствовать разницу между его кожей и моей. Исследовать пальцами каждый твердый мускул и познакомиться с каждым интимным дюймом его тела. Даже когда я была на миллионном месяце беременности с Пейси и совершенно не интересовалась сексом, потому что мне было так неудобно, мы часами лежали в постели и просто прикасались друг к другу. Его пальцы скользили по моей коже, лаская меня, а я исследовала его своими руками, и мы разговаривали.
Мы всегда были неразлучной парой. Это не изменилось с того дня, как мы встретились. После того, как мы впервые занялись сексом, Пашов схватил меня за задницу и покачал ею одной большой рукой.
— Хвоста нет, — сказал он, как будто одновременно испытывая благоговейный трепет и удивляясь этому факту. И я рассмеялась, потому что это казалось таким нелепым. Конечно, у людей нет хвоста.
Этот маленький ритуал продолжался до сих пор. Он всегда хватает меня за задницу и шутит по поводу отсутствия у меня хвоста. Он говорит, что это потому, что ему нравится смешить меня. Это просто глупый, банальный момент между супругами, но, боже, я так сильно по нему скучала.
Но сейчас я возьму на себя прикосновения.
— Это нормально? — спрашиваю я, проводя пальцами по его ребрам. Я чувствую их немного отчетливее, чем в прошлом, но я знаю, что это потому, что он был болен. Сейчас ему лучше, и, кроме рога, остались лишь небольшие изменения.
В ответ его рука накрывает мою. Его большой палец гладит тыльную сторону моей ладони, и это такой легкий, нежный жест, что я теряюсь. Это моя пара, не так ли? Вот так Пашов всегда утешает меня, ласками. Прикосновениями. Просто заземлил меня лаской своей руки.
В этот момент я действительно очень хочу секса. Мой кхай с жужжанием разгорается в моей груди. Я чувствую, как потребность распространяется по всему моему телу. Это не резонанс, это просто моя реакция на моего партнера, его близость, моя потребность.
Поэтому я провожу рукой по его груди, скользя по одному из его сосков, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Он тут же крепче прижимает меня к себе, зарываясь носом в мои волосы. Моя пара. Моя любовь.
— Прикоснешься ко мне?
Он издает низкий горловой стон, звук почти заглушается воем ветра, а затем он толкает меня на спину, срывая с меня кожаную одежду. Да! Я хочу этого! Я расстегиваю завязки спереди на своей тунике, позволяя ей полностью распахнуться.