Сердце ведьмы

Колесова Марина

– А ты думаешь её в качестве приманки использовать?

– Я бы попробовал. Мы ничего не теряем.

– И как хочешь пробовать?

– На мой взгляд, было бы оптимальным, если бы вы поговорили с ней и объяснили, что она может стать проводником воли Божьей, если согласится с амулетчиком встретиться и снотворное ему в вино подсыпать. Что мы обыграем всё так, что вряд ли она пострадает и в любом случае её имя и честь будут незапятнанны, и она совершит геройский поступок.

– А сам так не можешь?

– Она ждёт аудиенции с вами. Если скажете

ей лично, что поручаете её судьбу моим заботам, может, мне и удастся. Но у вас в любом случае лучше бы вышло.

– Где она сейчас?

– Раздетую и связанную запер в потайной клети.

– Хорошо. Приведи её сюда. Поговорю.

– В каком виде привести?

– В котором есть.

– Понял, исполню.

Илиас вышел, а через некоторое время вернулся, ведя перед собой раздетую женщину с распущенными волосами.

Войдя в кабинет, она окинула его внимательным взглядом и, как только Илиас отпустил её, медленно опустилась на колени и склонилась к полу.

Эрбил встал из-за стола, подошёл к ней ближе, тронул за плечо:

– Встань.

Она медленно поднялась, откинула небрежным взмахом головы упавшие на лицо волосы, встретилась с ним взглядом и неожиданно для него улыбнулась, причём не только губами, но и глазами. Улыбка была нежной, обаятельной и лучистой.

– Ваше Святейшество, вы совсем не такой, каким я представляла вас, – непосредственно выдохнула она, и Эрбил физически почувствовал идущий от неё позитив.

– Поздороваться не хочешь? – нарочито холодно осведомился он, внутренне растерявшись от её столь необычного поведения.

– Конечно, хочу. Здравствуйте в веках и мир дому вашему, Ваше Святейшество, – абсолютно не смутившись, продолжила она, и воздух начал радостно вибрировать от её голоса, насыщенного благожелательностью.

– Мне доложили, ты была дружна с разыскиваемым колдуном, – хмуро процедил он, наблюдая за её реакцией и удивляясь, почему Илиас не посчитал её красавицей. Хорошая фигура с упругой грудью, правильные черты лица, большие выразительные глаза, опушённые густыми ресницами, копна растрепавшихся по плечам густых волос, высокий лоб и брови вразлёт, прекрасная осанка, даже плечи, несмотря на связанные руки, гордо разведены. Не молодка, конечно, но красотка точно.

– С колдунами дружить себе дороже выходит, Ваше Святейшество. Поэтому дружбой я бы наши взаимоотношения не назвала, – не став оспаривать его высказывание, осторожно парировала она, не прекращая улыбаться. – Скорее местью за случайное знакомство. Мстит он мне за то, что по заповедям живу, и скоро совсем со свету сживёт.

– Почему раньше на него не донесла?

– Тогда мне казалось, что вряд ли кто-то поверит доносу простой женщины. У него же репутация неплохая была, а я сирота без знакомств и связей. Да и не особо я тогда верила святым отцам. Думала, меня же первую в колдовстве обвинят и осудят. Вот и не донесла. Это сейчас, пообщавшись с отцом Филиппом, послушав его проповеди, я поняла, как заблуждалась по молодости. Что через священников сам Господь с прихожанами говорит и через них свою волю святую доносит. Потому и пришла совета испросить.

– Что я могу посоветовать тебе сейчас, когда ты столько лет покрывала колдуна и этим, можно сказать, сама себе приговор вынесла? – иронично усмехаясь, продолжил провоцировать её он.

– Да это и скажите, Ваше Святейшество, – её улыбка не исчезла, лишь стала немного печальнее, а в глазах засветилось принятие, – что Господь по делам моим решил, что дни мои здесь сочтены, и во искупление грехов моих вы меня решили на костёр отправить.

– Я про костёр речи пока вроде не вёл, – удивлённо хмыкнул Эрбил. – С чего вдруг о нём заговорила? Боишься или сама считаешь, что заслужила?

– Я боюсь лишь одного, Ваше Святейшество: дать возможность колдуну доказать, что он сильнее святой церкви и её адептов. А вот умереть во славу Божию, пусть и на костре, я не боюсь. И что я заслужила, решать не мне.

– Речи хорошие у тебя, но этого мало. Церкви нужны не речи, а действия. Помочь обезвредить колдуна согласишься? – с напором выдохнул он и сразу после этих слов физически почувствовал, как радость, исходившая от неё, моментально иссякла, и рядом с ним вместо лучащейся позитивом красотки осталась стоять поникшая, разом сломленная женщина.

– Я соглашусь, конечно, – нервно сглотнув, проговорила она и впервые за весь разговор потупилась. – Только проку вам от того точно не будет, Ваше Святейшество. Он не глупец какой-то, чтобы, зная, где я была, а он наверняка уже знает, дать мне возможность хоть что-то против него предпринять. Он не поверит мне, чтобы я ни говорила. К тому же и врать я не мастерица. Он сразу меня раскусит, после чего лишь поглумится и убьёт. Считаете, что заслужила такое искупление грехов, воля ваша, приму и это.

Он понял, что достаточно быстро сумел найти её слабое место и морально подавить, только обычного чувства удовлетворения не испытал. Вот ещё минуту назад рядом с ней, ощущая её фонтанирующий позитив, ему было хоть и досадно, что страха она перед ним не испытывает, но всё равно несказанно приятно от её чувств, вызывающих радостный резонанс в его душе. А сейчас эти чувства пропали, и в душе образовалась неприятная звенящая пустота. Захотелось всё вернуть и заставить её вновь радостно улыбаться.

– Значит, врать ты не мастерица и толку от твоей попытки нам помочь его поймать явно не будет, – резюмировал он её последнее высказывание, после чего иронично поинтересовался: – А с чего толк будет?

– Откуда мне знать? Я всего лишь грешная женщина и приму любое ваше решение, – безэмоционально откликнулась она, явно впав в апатичное состояние принятия судьбы.

– Что делать-то умеешь? – повторил он попытку заинтересовать её возможным изменением участи.

Однако она лишь непонимающе в ответ плечами повела: – Ничего я делать не умею и никакому ремеслу не обучена.