Сердцу не откажешь
Шрифт:
– Не знала! – Меня очень удивила информация о жене Родионова. – Она так его защищала.
– Все равно не понимаю, почему ты его сдала нам, – не отставал Мельников. – Карьеру ты ему и так сломала. С такой репутацией ни в одну приличную, да и неприличную фирму его уже не возьмут на работу, – он хитро посмотрел на меня, – в семье тоже явно начались бы проблемы, Жанна на декабристку не похожа. Ты его и так уже раздавила, как таракана. Колись!
– Что ты пристал к девушке! – вмешался Киря. – Она сама нам все расскажет,
– Отстаньте! – Я оттолкнула протянутую руку Мельникова. – Танцевать я не хочу. Хочу напиться!
– На тебя, Танюх, это не похоже! – Киря переглянулся с Мельниковым и подвинул свой стул ближе к моему.
– Они прикончить меня хотели, – выдавила я из себя, – вывезли на территорию бывшего химкомбината и бросили в коллектор. Наверное, думали, что переломаются все мои кости, и я не смогу вылезти из этого колодца. Да еще и руки заковали в наручники, – добавила я и покосилась на своих спутников.
– Так это же покушение! И ты молчишь?
– Как же ты выбралась?
– Как видите, выбралась, – со злостью ответила я, – и хочу, чтобы человек, который к этому имеет непосредственное отношение, сел за преднамеренное убийство. – И уточнила: – За убийство Рамова.
– А если доказательную базу не соберем? – Мельников повернулся к Кирьянову: – Как думаешь?
– Думаю, что надо постараться собрать и посадить мерзавца надолго, а Таню не впутывать. Слишком высокая волна поднялась, – Кирьянов понизил голос, – нам бы с ней суметь справиться. Кстати, та фотография, на которой они втроем – Родионов и Егор с отцом – возле их ресторана, уже прошла экспертизу на подлинность и будет приобщена к делу.
– Слушай, Таня, а я так и не понял, откуда пропавшие деньги взялись? – не унимался дотошный Мельников. – Вроде их украли. Даже дело было возбуждено.
Я кивнула официанту, он мгновенно отреагировал и чинно обошел стол, наполняя наши бокалы.
– Потом нашлись, – ответила я, – в шкафу, в коробке из-под обуви. Ольга Васильевна, офис-менеджер, обнаружила.
Я не стала объяснять друзьям, что на самом деле произошло с деньгами. Как не стала я тогда, в офисе, упираться и доказывать Ольге Васильевне, что ее рассказ о том, что она просто переложила деньги в надежное место, чтобы, когда все утрясется, раздать зарплату сотрудникам, представляется мне детским лепетом.
Что она мне еще сказала? Что все собиралась рассказать о деньгах, но то мне было некогда, то она забывала.
Что еще она мне сказала? Что никогда в жизни не брала чужого.
Почему-то я ей не поверила, и она понимала это. Я предложила ей выбор: она или мне рассказывает правду, или Марии Рамовой. А там пусть Мария поступает как сочтет нужным.
Я подняла бокал:
– Послушайте теперь мой тост! – Я сделала многозначительную паузу. – Сосредоточились? Деньги то начинают кончаться, то кончают начинаться! Так выпьем же за то, чтобы деньги начали начинаться!
– Эк завернула! Помедленнее, пожалуйста? Я записуаю, – Мельников скорчил пьяную физиономию и удачно изобразил Шурика из любимой комедии.
Завибрировал мой телефон. Рамова.
– Татьяна, удобно говорить? Добрый вечер, – услышала я голос Марии. – Скажите, что делать? Ольга мне все рассказала, – короткая пауза, – она призналась, что действительно хотела присвоить деньги фирмы. Она их не уносила домой только потому, что не была уверена, что во время вашего расследования о них никто не вспомнит. Ольга думала, что сможет ими воспользоваться, только когда все о них окончательно забудут.
Я слушала Марию и пыталась разобраться в себе: жалко мне Ольгу или нет?
– Вам решать. Можете писать заявление в полицию, можете не писать, – посоветовала я, – если будет чистосердечное признание и суд учтет смягчающие обстоятельства, то срок будет условный.
– Да при чем тут полиция! – Мария даже повысила голос. – Я не об этом. Я не смогу теперь работать с этим человеком.
– Тогда увольняйте. Поживиться за ваш счет ей не удалось, еще и останется без хорошо оплачиваемой работы. Будет наука!
– У нее же дети!
– Мария, я вам ничего не буду советовать. Принимайте решение сами или соберите весь коллектив и подумайте вместе, – предложила я.
– Спасибо. Я никак не приспособлюсь к жизни без Сергея. Раньше ведь он все решал. Мне без него так трудно, – голос в трубке дрогнул, – спасибо. До свидания. – Я услышала гудки.
Я не успела убрать мобильный, как он опять завибрировал и громко затрубил. Это Ленка.
– Таня, где тебя носит? – возмущенно заявила подруга вместо того, чтобы поздороваться, как все приличные люди.
– Сижу в «Императоре», интеллигентно отдыхаю, – ответила я. – А что? Что-то случилось?
– Нет! Я просто так. Пока, – и отключилась.
Я пожала плечами.
Стол продолжал ломиться от еды, при этом мои спутники продолжали уплетать красивое и вкусное содержимое тарелок, не сбавляя темпа.
– Ну, братцы, вы даете! – изумилась я. – Ладно, Андрей, вечно голодающий холостяк, но ты же, Киря, человек семейный, или тебя дома не кормят?
– Угомонись и ешь, – пробурчал Мельников и подвинул к себе тарелку с горячим салатом.
– Или не ешь, – вставил реплику Киря, – если не хочешь, а нам не мешай. Напиться хотела? Пей! Вот еще один тост. – Он потянулся к наполненному фужеру. – Давайте выпьем за то, что, несмотря ни на что, пьем во что бы то ни стало!
– Давайте! – поддержал Мельников, который из всего сказанного уловил слово «выпьем», мигом опрокинул в себя содержимое бокала и вернулся к салату. Мы с Кирей последовали его примеру и тоже накинулись на горячий салат с фуа-гра, маринованными овощами и перепелиными яйцами.