Серебряная лирика
Шрифт:
ты у фонтана в блеске шумных струй,
когда ты прячешь чувственные очи,
когда уходишь, – просто сердца трюк.
Красивый вид, простор и рядом город.
Красивейший обзор домов, дорог.
Сквозь блески струй мне город больше дорог.
Фонтан сверкает, будто серпа рог.
Уют, уют прекрасного пейзажа,
вокруг снуют, играют, воду льют.
Но нам с тобой фонтан не меньше важен,
он в нашем сердце праздничный уют.
2002
Древность
На берегу, покрытым смогом,
я вижу древности черты.
Вот частокол, который смог бы
огородить от горя рты.
А там повыше колокольня,
домов, размытые следы.
Их можно обойти невольно,
а вот лежат холсты, холсты.
Их отбелили просто солнцем,
но юбки женщин все мокры,
они мочили их у донца,
и вот в руках у них багры.
Мужчины, сети, дети, бредни,
на них холстина, вид рубах.
И лапти среди них не редки,
вот кто-то в колокол вдруг: Бах.
Собака бродит в подворотне,
и на завалинках платки.
Но барышень платки не портят,
вот сапоги еще редки.
2002
В вишневом шелке
В вишневом шелке играет солнце,
с бокалом в искрах ты жизни рад.
В томатном соке немного соли.
Кишмиш лучистый – блеск виноград.
Рука несмело ласкает шею
и отпускает совсем легко.
Глаза смеются, уста немеют,
и все сверкает вокруг него.
И мощно плечи едва кружатся,
рука находит их дальний край.
Томление лечит, тела прижаты.
Любовь и коды, касания – рай.
Ты заблудился в вишневом шелке
и окунулся во тьму ночей.
В душе гордился рассветом желтым,
что был любимый, что был он чей.
Вода струится по мышцам тела,
сверкает волос, прекрасный шелк.
И все проходит, и все забылось,
закрыты двери. А ты ушел.
И шелк вишневый лежит несмело,
шелк сделал дело, шелк не причем.
И виноград лучистый спелый
лежит без блеска. Стих не о чем.
2002
***
Туфли, медленно бледнея,
робко подошли к дверям.
В туфлях девушка не фея,
что сегодня ей терять?
Вот рукою приоткрыла
дверь в заветное крыло.
Вырастали счастья крылья.
Двое в комнате, и лоб
должен думать о заданье.
Курсовой проект… Что там?
Из заданья вдруг свиданье
получилось,
предстояло развернуться,
сбросить туфли невзначай.
Он обнял. Он повернулся.
На столе забытый чай.
Вот и все. Они забылись
в очень нежной тишине,
среди радости и быта,
и летали, как во сне.
Где заданье? Где проблемы?
Все забыто. Кто они?
На столе у чая схемы…
Но они? Они одни.
Были туфли, некий полдень,
брючный, красочный костюм.
Вседозволенность? Нет, полно…
Просто страсти первых дюн.
2002
Холодильник
Сжимаются мышцы от грустных мелодий,
сжимается сердце от жгучей тоски,
а все потому, что вся жизнь из пародий,
и что-то противно стучится в виски.
А то холодильник клокочет угрюмо,
компрессор устал и ему невдомек,
зачем надо бегать по внутренним трюмам.
Лет 20 – работал, а этот год нет.
Устал холодильник, трясется противно,
грохочет, щекочет, но холод идет.
И шум отдается как песнею дивной,
что больше не хочет он делать свой лед.
Купили другой. Его нам подарили,
он очень большой, в нем застыла вода.
Но ручку его через день уж отбили,
такая случилась вдруг с ним ерунда.
В нем камеры две, есть мороз или холод.
Конечно, спасибо, с таким хорошо.
А ручку совсем оторвали, стал молод.
Так что мне сказать. Он стал гладким еще.
24 мая 2002
Вишневая дорожка
Я хочу вишневую дорожку
проложить от солнца до двери.
Солнце пробежит по ней немножко,
а потом рукой его бери.
Я хочу тебя увидеть рядом,
проложив заветную мечту,
в мысли у тебя вонзиться ядом,
а потом в глазах твоих прочту…
Ты идешь ко мне не той дорожкой,
кто-то уцепился за тебя.
Кто это та маленькая крошка,
что идет листочки теребя?
Дочь могла бы быть такого роста,
но ты много время прогулял.
С женщиной ведешь себя ты просто,
видно, что ее ты забавлял…
Проложу вишневую дорожку,
вопреки всем женщинам земли.
Подожду тебя еще немножко,
средь поэтов солнечной семьи.
11 июля 2002
***
Кожа в солнечных лучах
раскалилась, стала красной.