Серебряная Снежинка
Шрифт:
Письмо дернулось и заплясало перед ней. Серебряная Снежинка поняла, что движется: Вугтурой вел ее к юрте. Ива шла рядом, ворча, как лиса или женщина шунг-ню, о глупости мужчин, подвергающих беременную такому шоку.
Не так я хотела, чтобы он узнал о сыне, – послала она мысль служанке. Несмотря на жару, Серебряная Снежинка сильно дрожала. Она с благодарностью приняла плащ, который набросил ей на плечи Вугтурой, и смотрела, как Ива приносит чашки. Как может ее юрта выглядеть такой мирной и обычной, когда умер Сын Неба? Как могло случиться, что она до сих пор не знала? Она будто слышала плач ритуального траура, артистические приступы
Сейчас усыпальница Сына Неба должна быть близка к завершению, заполненная статуями лошадей, верблюдов и придворных, выполненными из драгоценных материалов лучшими ремесленниками Срединного царства. Может, он уже лежит в своем многослойном гробу, раскрашенном и усеянном драгоценностями.
На нем ли нефритовые погребальные доспехи, дар ее отца? Серебряная Снежинка подумала о другом наборе, о женском погребальном наряде, который привезла с собой в степи в качестве приданого и запоздалого любовного дара Сына Неба. Мысль эта заставила ее отогнать слезы.
Голова ее закружилась, в ней сталкивались обычаи двух народов. Серебряная Снежинка достала свой маленький кинжал с нефритовой рукоятью и разрезала платье. Она должна надеть белую одежду, должна поститься; должна уединиться, чтобы воздать Юан Ти, своему приемному отцу, должное уважение. Она и так уже опоздала с соблюдением обрядов. Нож дрогнул у нее в руке. Она думала о соблюдении обрядов… Увидев мертвого отца, Вугтурой разрезал себе лицо и плакал кровью, а не слезами. А ведь теперь Серебряная Снежинка
– женщина народа шунг-ню.
Дрожа, она подняла кинжал, но Вугтурой вырвал его у нее.
– Ты беременна, – закричал он, – и я приказываю тебе не поститься и не причинять себе вреда! Ива! Будешь оберегать госпожу, если понадобится, и от нее самой. Если не сделаешь, ответишь передо мной.
Он раньше никогда не кричал на нее, не демонстрировал свирепость, которую в Шаньане приписывают шунг-ню. Хотя она была слишком ошеломлена, чтобы заплакать после прочтения письма, гневные слова Вугтурой вызвали у нее слезы, и она опустилась на груду подушек, плача, как неженка из внутреннего двора.
Муж мгновенно оказался у ее ног, взял ее на руки, уговаривал негромким спокойным голосом, как будто она кобыла с жеребенком, подумала Серебряная Снежинка с чувством неприличной радости. Шунг-ню ласковы со своими лошадьми; несмотря на все, что она узнала за это лето, Серебряная Снежинка не думала, что и к ней можно относиться так же ласково.
– Я не хочу, чтобы ты порезалась и как-нибудь повредила себе и нашему ребенку, – сказал ей Вугтурой. Значит, это страх она видела в его глазах?
Если бы разбранили женщин, которых она знала в Шаньане, всех этих садовых Сиреней, Пионов и Сливовых Цветков, они бы еще долго дулись, капризничали и требовали от своих повелителей драгоценностей и мехов, прежде чем обратили бы к ним просветлевшие лица; но не таковы привычки Серебряной Снежинки. Такое поведение вызвало бы у Вугтуроя удивление и раздражение; оно не помогло бы удержать его (а именно такова
– Я надеялась сказать тебе о нашем сыне в более благоприятную минуту,
– сказала она.
Она попросит Иву снова бросить палочки тысячелистника; больше того, она напишет новое письмо Ли Лину и попросит его обратиться к даоистскому колдуну, чтобы тот погадал о будущем мальчика. Ее ребенок, ее сын не должен страдать от горя, вызванного смертью Сына Неба.
– Я ему рад в любую минуту, – ответил Вугтурой. Как и все жители степей, он был равнодушен к выбору благоприятных моментов. – Наследник шунг-ню! – От его взволнованного голоса дрогнули стены ее юрты. Но он тут же заговорил спокойней и внимательно посмотрел на нее.
– Не плачь, госпожа, – произнес он. – Ты плачешь из-за того, что я запретил тебе отмечать траур? Отмечай, если так нужно. Но не причиняй вреда себе и нашему сыну. Ты должна есть и гулять на свежем воздухе; и прежде всего, ты не должна резать себе лицо. Ты слишком прекрасна. Оставь это мужчинам, таким, как я. Обещай мне это, госпожа.
Она кивнула, не в состоянии сопротивляться. Послушно, как ребенок, выпила то, что дала Ива, позволила служанке раздеть себя и, хоть была середина дня, уложить в постель. Какое-то время Вугтурой посидел с ней, говоря самому себе, что устал разгадывать загадки иероглифов ее писем.
Юан Ти мертв. Что это значит для мира между империей и шунг-ню? Серебряная Снежинка попыталась вспомнить внешность и характер нового Сына Неба, но не смогла: он был для нее одной из фигур парада богато одетых чиновников, которые окружали его предшественника. Запоминаются только такие люди, как ее отец и Ли Лин, которые смеют говорить не то, что хочет услышать император. Ее друг и ее отец; они тоже прислали письма, в которых, несомненно, содержатся советы и мудрые рассуждения о дворцовых интригах и политике, письма, которые ей давно следовало прочесть. Нужно встать, нужно прочесть их мужу. Она попыталась сесть и дотянуться до писем.
– Не сейчас, – сказал Вугтурой и снова уложил ее.
Ива дала ей снотворное, возмущенно подумала Серебряная Снежинка. У нее было время взглянуть укоризненно на служанку, потом глаза ее закрылись и свет исчез.
От глубокого сна она очнулась, услышав барабанный бой. Серебряная Снежинка, все еще во власти снадобья Ивы, дважды попыталась перевернуться в темноте. Рука ее коснулась мехов. Какая сейчас часть ночи? Она не могла надеяться, что Вугтурой просидит с нею всю ночь: он ведь так долго не был в лагере; может, сейчас он куда-то едет верхом, или пирует, советуется со своими воинами, оставленными охранять дом, или пытается примириться со стариками, которые видят в его старшем брате надежду на возвращение прежних лихих дней, до мира с Чиной.
Барабанный бой звучал все громче, кровь начала пульсировать в такт ему.
– Ива? – позвала Серебряная Снежинка. Ее могло бы удивить, как слабо звучит ее голос. – Ива? – На этот раз прозвучало громче, но как печально. Так и должно быть: если муж провел с нею часть ночи, Ива куда-нибудь ушла. Серебряная Снежинка одна, если не считать предательского… Нет, барабанный бой не предательский; почему она так подумала?
Он успокаивающий, пульсирующий в ритме сердца, снимающий тревогу, в которой она пробудилась. Если она опять ляжет, возможно, его мягкий ритм снова ее усыпит. И сон будет естественный, целебный, не от трав Ивы.