Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)
Шрифт:
Глава третья.
КОРЕНЁК И ЧИК ОТПРАВЛЯЮТСЯ В ПУТЕШЕСТВИЕ
Через три дня Аргамак вернулся к братьям с поклажей на спине. Это были книжки про лес для Коренька.
Не очень-то хотелось Кореньку читать эти книжки, но раз уж он дал слово Гранату, то должен был его выполнить.
Сперва Коренёк то и дело поглядывал на потолок, позёвывал, а иногда, забыв, что он взрослый человек и главный свирельский лесовод к тому же, запускал палец в нос. Но стоило ему осилить первые три странички — и он с головой ушёл в чтение.
А
В лесу звучали озабоченные птичьи голоса, а весёлых песенок не было слышно. До песен ли, когда по утрам так стынут лапки! Чик провожал взглядом птичьи стаи и ронял крупные, как орехи, слёзы.
— Не плач-ч-ч-чь, ч-ч-чирик-чч-чик-чик! — утешали его воробьи.
Только они одни остались в лесу и всё время порхали возле Чика, стараясь его развеселить. Неразлучен с Чиком был и Аргамак. Сперва олень стеснялся появляться в лесу.
— Все звери умрут со смеху, увидев лысого оленя, — печально говорил он Чику. — Я сам, бывало, когда имел красивые рога, посмеивался над старичками.
— А куда же у тебя делись рога? — интересовался Чик.
— К старости у некоторых из нас они уменьшаются, а то и пропадают вовсе, — вздыхал Аргамак.
— Не огорчайся... Вот сделает доктор Гематоген пилюли из серебряных почек — дадим и тебе пилюлю. Ты помолодеешь, и вырастут у тебя рога красивее прежних... — успокаивал оленя Чик.
Иногда, прячась от шумливых воробьев, они забирались в заросли и подолгу лежали рядом. Чик разглядывал травинки, притрагивался пальцем к чашечкам осенних цветов.
— Посмотри какие! — говорил он оленю, и Аргамак смотрел на цветы и даже пробовал, каковы они на вкус.
Когда Коренёк одолел все до одной книжки, он сказал Чику:
— Теперь я возьмусь за тебя! Хватит играть с оленем да с воробьями! Такие, как ты, путешественниками не бывают — мускулов у тебя нет, от каждого пустяка схватываешь насморк...
Скоро в лес пришла зима. Вслед за Кореньком, Чик выскакивал на мороз в одних трусиках, и они купались в снегу, кидались снежками и боролись.
А ранней весной братья собрали походные рюкзаки (большой — Кореньку, а маленький рюкзачок — Чику и вместе с Аргамаком двинулись в путь.
Коренёк шел впереди, на плече у него висело Осечкино ружьё. Время от времени он доставал компас и, положив его на широкую, как лопата, ладонь, определял, где находится север, а где — юг.
Чик, который сам себя назначил помощником командира, Коренька, двигался следом. В руках у Чика был футляр со скрипкой, шею ему обвивал его любимец Желтопузик, а на плечах сидели семь воробьев, увязавшихся провожать путешественников.
Чик отставал — в одном шаге Коренька помещалось три его шажка. К тому же, ожидая, что скоро вернутся из тёплых краёв птицы, Чик то и дело глядел в небо и поминутно спотыкался, так что Кореньку всё время приходилось брать его за руку.
Аргамак, прихрамывая, шёл позади. Он уговаривал Чика сесть к нему на спину, но Чик жалел старого оленя и ни в какую не соглашался.
Вскоре над лесом послышались птичьи голоса — стая за стаей возвращались из дальних стран. За долгую зиму птицы соскучились по родному небу и лесу и теперь щебетали, гоготали, пели. Чик от радости прыгал и тоже свистел, щебетал и гоготал по-гусиному, приветствуя птиц, а птицы поглядывали вниз и махали ему крыльями и хвостами.
Как-то раз от цепочки гусей, что пролетали мимо, оторвался Гусёнок. Он всё отставал и отставал, снижался и снижался и махал только одним крылом.
— Почему он оторвался от стаи? — удивился Чик. — Может, он заболел?
Не успел он сказать это, как, откуда ни возьмись, — Ястреб.
— Го-го! — закричал Гусёнок. — Го-го-го! — пожаловался он и позвал на помощь.
Но гуси не услыхали его, они были далеко.
Гусёнок хотел с силой взмахнуть крыльями, как учил его делать в минуты опасности отец, вожак стаи, но не послушалось крыло, не подняло, а только больно дёрнулось, и Гусёнок стал криво падать, кувыркаясь.
А Ястреб вот-вот настигнет Гусёнка: он уже раскрыл клюв и расправил когти. Но в тот миг, когда Гусёнок почувствовал на спине прикосновение холодных когтей, раздался такой оглушительный свист Чика, что Ястреб шарахнулся в сторону. Потом грянули два выстрела, и Ястреб поспешил убраться прочь.
— Эх, промазал! — сердито пробормотал Коренёк.
А Чик был доволен: он первый испугал Ястреба! Когда надо заступиться за беззащитную птицу или зверька, он всегда бывает смелый и находчивый!
Воробьи, которые всё никак не могли расстаться с Чиком, слетели с его плеча, устроились на кусте и оживлённо обсуждали событие.
Братья бросились искать Гусёнка и нашли его в кустах. Бедняга дрожал от страха и боли — крыло ему свела судорога, и оно тоже дрожало и дёргалось.
Чик растёр ему крыло и накормил лесными орехами из своего рюкзачка. Гусёнок поднялся, помахал крыльями и сказал:
— Го-го-горячо тебя благо-го-го дарю! Мой отец не забудет твоего-го-го добра... Если будем тебе нужны — позови!..
— Прошу тебя, берегись злого Ястреба! — напутствовал его Чик.
А Коренёк три раза выстрелил в воздух — на всякий случай, если Ястреб притаился в засаде. И братья пошли дальше.
Глава четвёртая.
ВСТРЕЧА С ТРОМБУСОМ И ВИОЛКОЙ
Позади оставались леса и луга, Коренёк и Чик переходили из одной страны в другую. Иногда Коренёк доставал из походной сумки компас и карту, подаренные Гранатом, и справлялся, правильно ли они идут.
Много ещё дней шли братья. Чик не жаловался на усталость. Как и старший брат, он спал на земле, прижавшись к тёплому боку Аргамака и положив под голову рюкзачок. В сапогах и куртках, пропахших дымом костров, братья были похожи на самых настоящих путешественников. Располагаясь На привал, деловитый Коренёк сушил у огня сапоги, а Чик — отсыревшую под дождём записную книжку.