Серебряный ангел

Линдсей Джоанна

Последнее было только предположением. Но именно это обвинение и сработало. Женщина сбросила маску невинности, посчитав, видимо, что притворяться далее не имеет смысла.

— Очень жаль, что это не удалось. В случае удачи ярость и горе дея принесли бы мне новые драгоценности. А они мне очень нужны для осуществления задуманного.

— Тем более что тебе стало труднее воровать их, поскольку все в гареме знают, что среди нас находится опытная воровка.

— С этим я справлюсь. Хотя ты права, сейчас это стало несколько опаснее.

Шантель удивленно покачала

головой. Мара, казалось, даже хвастает своими преступлениями и не испытывает страха от того, что она разоблачена.

— И все для того, чтобы убить Джамиля? Зачем? Не из-за того же, что тебя порют. Мне говорили, что тебе это нравится.

— Да что ты знаешь об этом, глупая сучка? — закричала неожиданно пришедшая в бешенство Мара. — Я ненавижу его! Я ненавижу всех мужчин, а Джамиля в первую очередь. Ведь это он раскрыл мой позор и пользуется им. Ты думаешь, я испытываю гордость от того, что могу ощутить удовлетворение только через боль? Да попадись мне тот мерзавец, который сделал меня такой, я бы… Я бы изрубила его на мелкие куски, постепенно, чтобы он до последнего момента корчился в мучениях. Но прежде я бы поджарила его яйца и его…

— Мне искренне жаль, что твой первый опыт общения с мужчиной воздействовал на тебя так… так необычно. Но ведь Джамиль не делал с тобой ничего такого, что ты сама не хотела. Ты могла бы в любой момент положить конец своему особому положению, если бы рассказала о том, что испытываешь.

— Никто не может отказать дею делать то, что он хочет.

— Не правда. Я отказываю.

— И как долго? — усмехнулась Мара. Щеки Шантель порозовели, но смущение не означало, что Маре удалось переубедить ее.

— Со мной было по-другому. Можно сказать, что ему удалось соблазнить меня, но не запугать. А потом, этого бы никогда не произошло, если бы Джамиль мне не понравился по-настоящему.

— Что ж, тебе повезло. Ты понадобилась ему для ласк, а я, чтобы причинять боль, — выпалила Мара. — И Орджи сразу сказал мне, что выбора у меня нет.

"Отсутствие выбора». Именно это утверждение Шантель не выносила и никогда не соглашалась с ним. И ей ведь внушали, что выбора у нее нет. Так что состояние, в котором оказалась Мара, когда услышала эти страшные слова, ей понятно. Но с другой стороны, ведь Шантель не испугалась и никто не применил к ней силу. Все это оказалось лишь пустой угрозой, направленной на то, чтобы сделать женщину более покладистой. Почему с Марой должно было быть иначе? Джамиль оказался вовсе не таким жестоким тираном, каким она посчитала его поначалу.

— Ты должна была попытаться прекратить такие отношения с деем, а не молча копить обиду на него. Джамиль на самом деле очень добрый и спокойный человек. Скажи-ка, сколько раз он использовал тебя в качестве громоотвода своего гнева, пока ты не организовала этот заговор с целью убить его?

— И одного раза было больше чем достаточно!

— Но подсылая к нему наемных убийц, ты только усиливала свои собственные мучения. Или ты рассчитывала, что будет по-другому?

— И одного раза было достаточно, чтобы убить его! — продолжала, не слушая, Мара.

— Все

это так глупо! — сердито перебила ее Шантель. — Неужели ты не знаешь, что в случае смерти Джамиля все мы станем собственностью нового дея, хотим того или нет. Таковым будет Селим. Как я слышала, более жестокого, безжалостного человека трудно сыскать. Неужели ты думаешь, что он не узнает о твоей слабости и не начнет использовать ее куда более часто, чем Джамиль? Есть мужчины, которые получают удовольствие, делая другим больно. Судя по рассказам, он как раз принадлежит к их числу.

Мара неожиданно рассмеялась.

— Я не такая дура, как ты думаешь, англичанка. Селим больше не может причинить кому-либо вред. Вот уж несколько месяцев, как он мертв. Один из его рабов убил его и тайно захоронил в Истамбуле.

У Шантель даже перехватило дыхание. Уж больно удивительной и необычной была услышанная только что новость.

— Как ты узнала об этом?

— Убивший Селима раб оказался настолько глупым, что вернулся в Барику и, изрядно напившись, похвастался содеянным перед своим старым другом. А этим старым другом был Али, у которого хватило ума заставить болтуна замолчать навсегда. Благодаря его предусмотрительности произошедшее в Истамбуле для всех осталось тайной.

— А тебе Али рассказал, да?

— Конечно. Он знал, как я ненавижу Джамиля, и сразу сообразил, какие прекрасные возможности для его устранения открываются. Ведь все подозрения в убийстве дея пали бы на Селима. А покойник, как известно, не может оправдаться.

— Но с какой стати Али решил заняться твоими проблемами? Он же евнух. И даже не подчиняется тебе.

— Ты так думаешь? То, что его передали Науре, вовсе не означает, что он любит ее. Он любит меня, — Мара слегка улыбнулась, — и сделает все, что я ему прикажу.

— Любит? Но он не может…

— Не может? — оборвала ее Мара. — Ты слишком наивна, девочка. Кастрация не затрагивает сердца, а импотенция вовсе не означает, что мужчина начисто избавлен от страстей. Али способен любить так же горячо, как полноценный мужчина. Он лишен лишь возможности физической близости с женщиной.

— Ты говоришь это так, будто тебе его чувства безразличны.

— Так и есть. С ним очень удобно. Какой-либо угрозы его любовь для меня представлять не может. Зато можно заставить его делать то, что мне нужно. Во всем, кроме любви, он такой же мужчина, как и все остальные, а значит, заслуживает лишь презрения. Мое отвращение к мужскому племени не имеет исключений.

— Очень жаль, что он не знал об этом раньше, когда позволил превратить себя в предателя, — сказала Шантель. — А сейчас, выдав его, ты еще раз одурачила этого евнуха.

— Он и сейчас не в большей опасности, чем я. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе спокойно уйти после всего, что ты узнала?

До сих пор Шантель не испытывала особого страха, даже несмотря на то, что Мара загораживала выход. Но после этих слов, произнесенных уверенным тоном, по коже девушки пробежали мурашки.

— Ты не сможешь мне ничего сделать, Мара. Мои телохранители совсем рядом.