Серебряный бумеранг

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Денис негромко попросил:

— Сергей Сергеевич, будь другом, расскажи мне немного про этот самый Шпицберген. Мне там придётся кантоваться ни один месяц, а времени-то и не было — книжек почитать умных, разжиться полезными знаниями. Так что, друг, выручай!

Галкин покладисто согласился, но выразил настойчивое желание спуститься вниз, на тёплый камбуз:

— Местные туманы, они очень промозглые и коварные, оглянуться не успеешь, как подхватишь сильнейшую простуду. А то и натуральное воспаление лёгких. Давай, Дэн, лучше в тепле посидим, кофейку попьём!

Предложение было очень своевременным: за краткое время пребывания в этом белёсом тумане сопливость у Дениса резко и недвусмысленно повысилась…

Они

выпили по три фарфоровых чашечки огненного ароматного кофе, приготовленного капитаном по старинному арабскому рецепту: с помощью крохотной спиртовки и кубической жестяной коробочки, наполненной на три четверти мельчайшим кварцевым песком.

После этого Галкин раскурил свою знаменитую чёрную трубку и, пуская к потолку камбуза идеально круглые кольца ароматного дыма, прочитал маленькую просветительскую лекцию:

— Шпицберген — это архипелаг в западной части Северного Ледовитого океана, в него входит более тысячи больших и маленьких островов. Общая площадь? А Бог её знает! Может, пятьдесят тысяч квадратных километров, а может, и все семьдесят пять тысяч. Лично я не считал…. Да и как можно точно сосчитать, если больше половины архипелага покрыто тысячелетним льдом? Сколько не считай, всё равно ошибёшься, право слово…

— Гав! — как и всегда согласился с хозяином старенький сибирский пёс, свернувшийся калачиком рядом с худыми капитанскими коленями.

— Молодец, друг Аркаша, всё правильно понимаешь! — Галкин ласково погладил собаку и продолжил: — Считается, что первым нанёс архипелаг на карту в конце шестнадцатого века знаменитый Витуус Баренц. Да, тот самый, который потом около Чукотки и Камчатки ходил кругами, открывая всякие новые острова и земли…. А вообще, о существовании этих островов (это я уже про Шпицберген), русские и норвежские мореходы знали еще в Средние века. Долгое время эта территория считалась «ничейной». И только в феврале 1920 года над Шпицбергеном был установлен достаточно ограниченный суверенитет Норвегии…. Правда, последние несколько лет, начиная с сорокового года, тут только немцы «правят бал». Львиная доля местного угля (просто отличного по качеству и основным полезным свойствам!) потребляется немецким военным флотом, что-то редкими транспортами уходит в Германию, немного норвежцам достаётся, испанцам…. Ты ведь, Дэн, нынче опять — Оскар Рамос? Личный представитель испанского генерала Франко? Да, скользковатая легенда, однако. Впрочем, руководству виднее…. Местная столица — Longyearbyen. По крайней мере, так пишется это название. А называют этот посёлок — кто во что горазд: Лонгьир, Лонгйир, Лонгербюйн, Лонгербин, Лонгербен…. А как правильно — неизвестно. Сейчас тут обитает больше тысячи человек, половина — разные немецкие военные, остальные с углём работают: шахтёры, докеры, канцелярские крысы, куда же без них. Климат в этих местах достаточно дружелюбный и мягкий. Есть на свете острова и похолоднее. Шпицберген же архипелаг очень и очень тёплый. В относительном понимании, конечно же, ясен пень…. Среднегодовая температура составляет около плюс пяти градусов по Цельсию. Зимой редко, когда столбик термометра опускается ниже отметки минус пятнадцать-шестнадцать градусов, а летом плюс десять-двенадцать — абсолютно нормальная температура. Поэтому побережье всех этих островов и островков летом покрывает зеленая трава, везде расцветают яркие полярные цветы. Очень красивое зрелище, могу доложить! Видов животных на архипелаге насчитывается не очень много: тюлени, белые медведи, песцы, горные бараны, лемминги и овцебыки. Но главное украшение Шпицбергена — это его замечательные птичьи базары. Миллионы разных птиц, клянусь честью, миллионы…

По прошествии трёх часов Денис знал о Шпицбергене гораздо больше, чем о городах Москве и Нью-Йорке — вместе взятых.

— Эй, кончайте трепаться! — раздался (на английском языке) с палубы сердитый голос Хансена. — Туман уходит. Минут пять осталось. Пора сниматься с якоря. Да, вот и цветные картинки начинаются, можете полюбоваться. Очень красиво!

— Бездельник и лентяй! — в шутку ругнулся в адрес шведа Галкин. — Столько лет плаваем вместе, а он так и не соизволил выучить русский язык. Даже обидно бывает. Иногда…. Ладно, Бог с ним. Пошли-ка, Дэн, наверх, сейчас я тебе «глорию» покажу. Никогда про неё не слышал? Завлекательное зрелище! Бывает только на островах Шпицбергена, и только поздней весной. Потом, долгими зимними русскими вечерами, будешь детям и внукам своим рассказывать…

Денис следом за капитаном выбрался на палубу судна.

Лучи весеннего солнышка робко пробивались сквозь лёгкую невесомую дымку, плотная стена тумана, плавно изгибаясь, медленно уходила от яхты прочь, в сторону сурового Северного моря. И на фасаде этой молочно-белой стены — словно в большом старинном зеркале — Денис, совершенно неожиданно для себя, увидел отражение «Стрелы», окружённое разноцветным радужным ореолом. Вот лиловый капитан Галкин раскуривает свою трубку, отливающую в этом тумане-зеркале всеми оттенками фиолетового и сиреневого, а вот светло-зелёный пёс Аркаша бодро нарезает круги вокруг алой рулевой рубки…

— Не может такого быть! — опешил Денис. — Что происходит, капитан?

Галкин, довольный произведённым эффектом, охотно пояснил:

— Впервые это явление, известное нам сейчас как «глория», описал великий Амундсен. Очень похоже, что он самолично и название придумал: — «Солнечные лучи падают под таким редким углом, что вокруг теней, которые отбрасывают предметы, раскладываются по краям цвета спектра…. Архипелаг Шпицберген одно из немногих мест на Земле, где можно воочию увидеть цветную тень. Особенно впечатляющие картины получаются тогда, когда огромные тени от скал или морских судов падают на туман или низкие перистые облака…».

Неторопливо пройдя рядом со сторожевыми немецкими судами, «Стрела» элегантно пришвартовалась около старенького причала Лонгьира. На мачте яхты развивался целый набор различных флагов: испанский, флаг «Тысячелетнего Рейха», ещё какие-то длинные разноцветные вымпелы. У Дениса сложилось стойкое впечатление, что немецкие моряки — судя по количеству бездельников, столпившихся вдоль бортов — были немало удивлены появлению в этих суровых водах такой экзотики.

Через десять минут после того, как яхта замерла около низенького пирса, а Хансен перебросил на берег и тщательно закрепил неказистые сходни, к «Стреле» подошёл пожилой, достаточно упитанный немецкий морской офицер в звании фрегаттенкапитана — в сопровождении подтянутого оберштурмбанфюрер СС и двух бравых широкоплечих автоматчиков.

Пожилого моряка звали Франк Шварц, и он временно исполнял обязанности начальника местного морского порта. Оберштурмбанфюрер СС звался несколько неожиданно для такого высокого звания — Лукаш Пушениг (словенская фамилия), и он отвечал за общую безопасность — в том числе, идеологическую — местного немецкого военного гарнизона. Господа офицеры были предельно вежливы и корректны. Что, впрочем, не помешало им самым тщательным образом ознакомиться со всеми верительными документами Дениса и всеми судовыми бумагами Галкина (по документам капитан значился как Сержио Кубрик, обладатель двойного гражданства — испанского и аргентинского).

— Рады приветствовать вас, уважаемые сеньоры, на берегу сурового Шпицбергена! — ознакомившись с документами, пафосно заявил фрегаттенкапитан Шварц. — Наш Офицерский клуб всегда к вашим услугам! Он, кстати, находится совсем недалеко от гостиницы, где зарезервирован номер для сеньора Рамоса…. Я искренне рад, что наши края посетил личный представитель знаменитого генерала Франко. Мы высоко ценим его действенную помощь Великому Рейху. Гибель вашей «Голубой дивизии» под русским Новгородом заслуживает самых тёплых слов. Умирать с таким мужеством, практически в полном составе — дорогого стоит! Надеюсь, господа, что на днях, за рюмкой хорошего шнапса, вы порадуете нас своими рассказами о благословенной Испании и других экзотических тёплых краях?