Серебряный доспех
Шрифт:
Несколько раз друзьям чудилось, будто над головами у них пролетало какое-то бесшумное существо. Они догадывались, что это такое. Болотная ведьма держала у себя сову. Гигантскую плотоядную тварь, одетую мягкими серыми перьями. Невидимая, вездесущая, она беззвучно летала по ночам и повсюду выискивала добычу. Скрыться от нее было невозможно. Иногда болотная ведьма по нескольку дней держала свою сову взаперти - нарочно морила ее голодом и злила, а потом вталкивала в ту же комнату связанную жертву. Сова разрывала несчастное существо когтями и склевывала - наутро
– Как по-твоему, ее сова следит за нами?
– спросил Хазред.
Не без удовольствия он почувствовал, как Гирсу содрогается.
Хазред и сам не знал, для чего дразнит и пугает приятеля. Возможно, врожденное умение предвидеть будущее подсказывало ему, что эта история закончится благополучно, и он попросту веселился. Возможно. Хазред никогда не доверял до конца своим предчувствиям. Он вовсе не считал себя провидцем. Во всяком случае, Хазред знал: чтобы дело действительно завершилось без потерь и трагедий, следует проявить больше осмотрительности и расторопности.
***
Обиталище болотной ведьмы находилось внутри огромной кочки, плавающей на поверхности болота. К дому со стенами из дерна вела дорожка, сделанная из сучковатых поленьев, которые были связаны между собой грубо сплетенными веревками. Когда троллоки ступили на эту дорожку, она затряслась и закачалась над трясиной. Эта дрожь передалась и хижине, и вскоре на пороге показалась сама болотная ведьма - уродливая старуха, вся покрытая густо-коричневыми щетинистыми бородавками. Одеяние из косматых звериных шкур ниспадало с ее плеч до земли. Под этим нарядом трудно было разглядеть тело ведьмы. Следует, впрочем, отдать троллокам должное - им и в голову не приходило задуматься о том, что же скрывает ведьмино платье от постороннего взора. Зрелище, как говорится, для закаленных духом.
Ведьма взмахнула жилистым кулаком.
– Что вам надо?
– пронзительно закричала она.- Зачем пришли?
– Позволь нам войти и уж тогда объясниться, премудрая, - отозвался Хазред. Он слыхал, что ведьму можно задобрить лестью и изысканной вежливостью.
– Грубиян!
– завопила она.
– Я нарублю из тебя корм для моей совы, а толстая шкура твоего приятеля пойдет на новую занавеску для моей хижины!
– Не сомневаюсь, что тебе под силу и то и другое, - закричал Хазред, втайне радуясь тому, что Гирсу без сознания и не в силах сейчас ответить ведьме достойно.
– Однако позволь же нам войти! Я хочу рассказать тебе новости!
– Ты принес мне новости?
– с подозрением прищурилась старуха.
– Да, уважаемая госпожа, и какие новости!
– заверил Хазред.
– Брось ты!
– рявкнула ведьма. Хазред остановился на шатких мостках, обостренно ощущая близость болотной бездны.
– Что я должен бросить?
– спросил он.
– Своего приятеля!
–
– Нет, уважаемая госпожа, я лучше брошу пустые разговоры, - ответил Хазред и сделал еще несколько шагов.
– Ха! Ты за словом в чужие закрома не лазаешь, - хмыкнула ведьма.
– Но это не означает, что я тебе поверила.
Хазред находился уже в двух шагах от входа в хижину.
– Посторонись, уважаемая госпожа, - попросил он.
– Вот еще! Убирайся!
Она попыталась столкнуть его с дорожки, но Хазред удерживал равновесие и упорно отказывался падать. Несколько раз из трясины высовывались чьи-то предусмотрительно распахнутые пасти, но затем, не без разочарования, пасти захлопывались и медленно погружались в глубину болота.
– Позволь… поговорить… - пропыхтел Хазред, втискиваясь в хижину вместе с бесчувственным (и очень тяжелым) Гирсу и сопротивляющейся ведьмой.
Холодные влажные пальцы ведьмы скользнули по лицу Хазреда, а затем все трое ввалились в хижину и рухнули на пол, застеленный сухим камышом.
– Твоя взяла, - фыркнула ведьма, поворачиваясь к Хазреду спиной и склоняясь над очагом.
Синеватый огонек послушно вспыхнул.
Высветилась вся хижина с ее кособокими стенами, убогой утварью и клетушкой для совы - там, очевидно, и происходили трагические смерти тех, кто имел несчастье не угодить ведьме. Вход в хижину был занавешен мятой желтой шкурой, содранной с какого-то безволосого существа.
– Клади это ничтожное тело возле очага, - распорядилась ведьма.
– Полагаю, ты принес угощение?
– Нет, это мой приятель,- ответил Хазред.
– Хм.
– Ведьма наклонилась над Гирсу, пошевелила длинным носом, поскребла бородавки на подбородке.
– По-моему, он мертв. Напрасно ты принес его. Моя сова не любит тухлятины. Сходил бы к колдуну, что живет в двух переходах отсюда, на Вонючей Горке, - он держит стервятников.
– Мне не нужны ни колдун, ни стервятники, - отозвался Хазред.
– Я пришел к тебе, потому что приятель мой еще жив и ты можешь его спасти.
– А для чего?
– прищурилась ведьма.
К этой игре в вопросы-ответы Хазред был готов и потому быстро отозвался:
– Чтобы он был жив.
– А для чего ему жить?
– настаивала ведьма.
– Стать воином,
– Зачем становиться воином?
– Убивать умертвий из тумана.
– Как можно убить умертвие, оно ведь мертво!
– Умертвие следует отправить туда, откуда оно вышло.
– Этим занимаются не воины, а маги, - возразила ведьма.
– Маги добивают, но воины готовят почву.
– Из воинов получается хорошее удобрение, - задумчиво произнесла ведьма, созерцая бесчувственного Гирсу.
– Что из живых, что из мертвых. Полезное племя, ты прав.
– Ты спасешь его?
– обрадовался Хазред.
– Ишь, как развеселился!
– возмутилась ведьма.
– Сам-то ты не воин ли?
– Нет.
– Это хорошо. Я не люблю воинов. И сова моя их не любит. Много жил и костей. Жрецы - вот те нежные…