Серебряный Камень (Хранители скрытых путей - 2)
Шрифт:
Йен Сильверстейн, безусловно, не Обетованный Воитель и не легендарный герой. Но он и не вечный неудачник, как любил повторять обожаемый папаша.
Все же огненного великана сразил Йен, а не кто-нибудь. И Гунгнир оставался при нем, до поры до времени.
А если он ни черта не смыслит в хитросплетениях Престола, так это дочь маркграфа не волновало, она человек в достаточной мере поднаторевший в политике, а не просто пустышка, у которой в голове одни лишь деньги. Не повезло ей - пусть лучше бы Йен был каким-нибудь бесстрашным тупицей. Все, что от него в этом случае требовалось
И даже если он не женится, ребенок героя обеспечит ей почет. Концепции ребенка-ублюдка в Вандескарде не существовало; пока сильный пол упивался властью - мнимой ли, истинной ли, - право наследования оставалось за женщинами. Первая дочь маркграфини является маркграфиней независимо от того, кем был ее отец.
Черт возьми, и ведь мужчины будут готовы на смерть идти за право выпестовать ребенка того, кто считался Обетованным Воителем - особенно учитывая, что любой, кто возьмет в жены дочь маркграфа, автоматически станет маркграфом.
Тряхнув головой. Йен испустил тяжкий вздох. Здорово, когда тебя почитают по твоим истинным заслугам, а не просто за то, что ты волею случая оказался в нужном месте, в нужное время и тебе повезло не сложить при этом головы.
Ладно, утро вечера мудренее. Надо спать. Сон сейчас необходим ему, как воздух.
Утром они отправятся к Престолу, и Марта, конечно, дома не останется.
Уже засыпая Йен подумал о том, что, вероятно, второе свидание с ней будет похлеще первого.
Глава 13
Харбардова Переправа
Деревенский воздух после грозы всегда удивительно свеж, заключил Торри. Может, все дело в озоне, или же благоухали листья деревьев, освобождаясь от влаги, но запах этот всегда неповторим, и в то же время непременно сладок.
Или во всем повинны яркое солнечное утро и доброе настроение: ты успешно пережил бурю, не промокнув до нитки. Черт возьми, да ведь сухие носки в такой обстановке - богатейший трофей и неоспоримое свидетельство твоих умений вовремя позаботиться о себе, если погоде вдруг вздумается обезуметь.
Камни тропинки дождь отмыл до блеска; пока тянулась эта тропинка, можно было не опасаться увязнуть в грязи по щиколотку.
И снова где-то далеко впереди застучал топор.
В это утро отец выглядел не таким уж и старым, крепкий сон на свежем воздухе зарядил его энергией, и все время, пока они шли, он не отставал ни на метр, держа размеренный походный темп.
Мэгги зачесала волосы, собрав их сзади в хвост - как всегда, когда не было возможности вымыть голову. Зачесанные назад, они придавали ей строгий и даже слегка чопорный вид. У Торри чесались руки подергать за этот конский хвостик.
Но не на глазах же у отца!..
Стук топора не стихал. Не иначе как Харбард надумал запастись дровами на все грядущее столетие.
Высоко над ветвями деревьев кружила черная птица.
Мэгги заметила, как Торри, задрав голову, с интересом уставился в небо.
– Думаешь, это один из тех самых воронов?
– осведомилась она.
– А может, все же обычная ворона?
– Ну, коли ворона, ты не наживешь себе врагов, если ее снимешь.
Торри учили, что ворон следует убивать только тогда, если они поедают урожай. Но, согласно правилу Хонистеда, всегда можно отговориться тем, что, мол, ворона, если не поедает урожай, то наверняка планирует этим заняться. Старина Джон Хонистед говорил, что разбираться в подобных тонкостях - дело юристов, и постоянно держал наготове зачехленную винтовку двадцать второго калибра в своей полицейской машине.
Нет такого фермера, который взъелся бы на странника, пристрелившего ворону, крысу, сурка или даже косулю, вообще любую представлявшую угрозу для зерновых живность. А Хугина или Мунина, даже если бы Мэгги попала, в чем Торри сомневался, вряд ли взяла бы обычная стрела.
С другой стороны...
Вообще-то никакой другой стороны быть уже не могло - Мэгги натянула тетиву лука.
Казалось, уходящая в небо стрела летит прямо в птицу неминуемо поразит ее, но та, расправив крылья, описала круг, почти отвесно спикировала и на лету подхватила стелу клювом, после чего камнем полетела вниз и приземлилась буквально в метре от ошарашенной Мэгги.
Это оказался ворон, а не ворона. Причем огромный, размером с орла; его черные перья глянцевито поблескивал на солнце. Положив зажатую в клюве стрелу на землю, он уставился на людей пронзительным немигающим взором.
– Полагаю, это ваше, - прокаркал ворон.
– Хотя надо сказать, я не в восторге, когда в меня стреляют.
– Я приняла вас за ворону, - виновато промолвила Мэгги.
– Я - Хугин, ворон, с вашего позволения.
– Птица на мгновение втянула голову в плечи, что, по-видимому, означало поклон.
– Конечно, и Мысль, и Память всегда доставляли смертным массу хлопот...
– Ворон нахохлился и принялся крутить головой, роясь в перьях, пока клювом не отыскал нужное место.
– Ториан дель Ториан, - объявил он, повернувшись вначале к отцу, а потом к сыну, - и еще один Ториан дель Ториан, я приветствую вас. И советую поторопиться - насколько мне известно, кое-кому очень не терпится вас увидеть.
Взмахнув исполинскими крыльями, Хугин поднялся в воздух, пронзительно каркнул "Следуйте за мной" и полетел в направлении Харбардовой Переправы.
Когда они уже подходили к хижине Харбарда, стук топора внезапно стих.
Сперва Торри и не узнал этого человека в перехваченных веревкой грубых штанах и тяжелых ботинках. Его опаленное солнцем туловище блестело от пота. Он страшно был похож на...
Так это же он!
– Дядюшка Осия!
– выкрикнул Торри, бросаясь к нему.
– Ты здоров!
Осия обнял его настоящей медвежьей хваткой - такого Торри и припомнить не мог. Ему даже показалось, что он снова превратился в шестилетнего ребенка.
– Да, Ториан, я чувствую себя превосходно.
Осия отступил на шаг, желая хорошенько рассмотреть юношу.
– Судя по виду, у тебя тоже все хорошо. Или мои глаза меня обманывают, или ты и вправду еще больше вымахал за последние месяцы?
– Вряд ли, - улыбаясь, ответил Торри.
– Скорее, это ты пониже стал.
Мэгги шагнула вперед, и они с Осией обменялись рукопожатиями.