Серебряный Клин
Шрифт:
Мне очень нравится это словечко: «замешательство». Я подцепил его у Боманца. Отличный способ, никого не обижая, сказать, что ребят внизу со страху пробрал понос.
Под радостные вопли вся гурьба сущностей с Равнины Страха набросилась на менгира со шрамом и скинула его вниз, чуть ли не прямо на колени командованию серых.
Старые вояки вконец растерялись. Я спрашивал себя, удивились бы эти парни сильнее, если б знали, что прямо над их головами находится сама Белая Роза. Собственной персоной. Все равно ничего бы не сделали. Не стали бы и пытаться. Даже полному идиоту не придет в голову связываться с четырьмя разозленными воздушными китами. Именно потому им надо проявить учтивость.
Раздался хлопок. Вернулся обратно менгир со шрамом. Он докладывал, Молчун переводил его слова Душечке. Мне ничего не удалось расслышать. Братья Крученые дали понять, чтобы я не высовывался. Я и не высовывался. Душечка разразилась целой речью на языке знаков. Похоже, менгир каким-то образом понял ее, потому что сразу исчез. Но через короткое время появился снова.
После четвертого раунда переговоров он остался наверху. Раз воздушный кит никуда не собирается, значит, до чего-то договорились, подумал я.
Мне захотелось обсудить все это с Вороном. Но он был в таком гнусном настроении, в каком я его еще никогда не видел. Он пригвоздил меня к позорному столбу, назвав подлым предателем, после чего обложил как мог. Поэтому я послал его подальше, а сам отправился побазарить с Кручеными, говорящим канюком и парочкой тварей с Равнины Страха.
Обычно Душечка добивалась того, чего хотела. На сей раз она получила то, что ей было нужно, на следующий же день, еще до полудня.
Снизу донеслись какие-то вопли. Душечка послала поцарапанный менгир поглядеть, в чем дело. Он почти сразу вернулся назад с докладом. Она встала и подошла к Ворону, который смотрел на нее так, будто к нему приближался палач. Она сделала ему несколько знаков, после чего он встал и уныло поплелся за ней. С таким видом, будто его вот-вот вздернут на виселице.
Я знал его достаточно хорошо, чтобы уловить знакомые симптомы. Он вживался в очередной образ. Я тащился за ними по пятам, гадая, чем все это кончится. Почти все остальные тоже придвинулись поближе.
Щупальца воздушного кита прихватили на спину двух молодых людей. Им было лет по двадцать.
Выходит, невозможное оказалось возможным, а невероятное стало реальностью. Естественно, если армия внизу рассчитывала на возможность умиротворить Душечку, выдав ей каких-то паршивых близнецов.
Парень выглядел в точности как Ворон. Только на двадцать лет моложе. Тот же оттенок темных волос, то же решительное выражение лица, только не успевшее ожесточиться.
Когда Ворон первый раз взглянул на своих детей, я стоял с ним совсем рядом и услышал, как он тихо выругался, а потом пробормотал:
– Она как две капли воды похожа на свою мать.
Очевидно, молодым людям не сказали, что они находятся здесь с целью воссоединения семьи. Они были озадачены и напуганы. Больше напуганы. Их страх постепенно увеличивался, поскольку вокруг них все плотнее сжималась толпа очень странных тварей. Ворона они не узнали.
Зато узнали Душечку. Это напугало их еще больше.
Все молчали. Ждали, пока кто-нибудь что-либо произнесет.
Ворон больно толкнул меня локтем и прошептал с отчаянием в голосе:
– Сделай что-нибудь, Кейс! Или я пропал.
– Я? Черт, да я даже не умею толком говорить на здешнем языке.
– Выручай, Кейс. Надо как-то сдвинуть все это с мертвой точки. А я не знаю, что делать.
Ладно. Самое время было подать ему парочку советов, но я не из тех, кто способен пнуть ногой хромую собаку.
– Наверно, вы не знаете, почему вас сюда доставили, так? – Я смело пустил в ход все свои хилые познания в диалекте Самоцветных городов.
Они отрицательно покачали головами.
– Не дергайтесь. Вам не угрожает никакая опасность. Нам просто хотелось порасспросить вас о ваших предках. Особенно – о родителях.
Парень быстро затараторил в ответ.
– Помедленнее, пожалуйста, – попросил я.
– Он говорит, что наши родители давно умерли. Мы с детских лет были предоставлены самим себе, – сказала девушка.
Ворон поморщился. Я так понял, что она и голосом напоминала свою мать.
Молчун переводил для Душечки, которая не спускала глаз с близнецов. В общем-то, неудивительно, что они выжили, подумал я. Как-никак, а они – дети Ворона.
– Так что вам известно о ваших родителях?
Отвечать взялась девушка. Может быть, она считала, что ее брат слишком возбужден.
– Очень мало, – сказала она. И поведала нам историю, большую часть которой мне удалось раскопать самому, когда мы двигались на юг. Она хорошо знала, что за женщина была ее мать. – Мы делаем все, чтобы искупить ее вину. В прошлом году нам удалось выиграть дело в суде. По его решению часть собственности отца изъята у семьи матери и передана нам. Мы надеемся, что выиграем еще не одно такое дело.
Это было уже кое-что. Девушка не питала особого уважения к женщине, которая произвела ее на свет.
– А я совсем не помню мать, – вмешался парень. – Думаю, родив нас, она старалась иметь с нами как можно меньше дел. Женщин, которые нас нянчили, помню. А ее – нет. Скорее всего, она получила по заслугам.
– Тогда расскажи про отца, – попросил я.
– У меня остались только смутные воспоминания. Очень сдержанный человек, который редко бывал дома, но когда бывал, обязательно навещал нас. Скорее всего, из чувства долга и ради соблюдения приличий.
– Вы испытываете по отношению к нему какие-нибудь особые чувства?
– Почему мы должны что-то испытывать? – удивилась девушка. – Мы никогда не знали его по-настоящему. К тому же он умер пятнадцать лет тому назад.
Я повернулся к Душечке и знаками спросил ее:
– Разве есть смысл продолжать дальше?
– Есть, – ответила она. – Не ради них. Ради него.
– А ты ничего не хочешь добавить? – повернулся я к Ворону. Нет. Ничего такого он не хотел. По-моему, он раздумывал только о том, не пора ли ему снова слинять в кусты.