Серебряный орел
Шрифт:
И его легионов.
— Солдаты на улицах Рима? — воскликнула Фабиола. Даже мысль об этом была совершенно противозаконной. Во избежание любых попыток государственного переворота законы Республики строго-настрого запрещали вход в столицу воинам, находящимся на службе. — Этого же не бывало со времен Суллы.
— Я хорошо помню те дни, — сказал, дрожа, тощий старик, покупавший масло для светильника. — Много дней кровь текла по улицам ручьями. Никто не мог быть уверен в своей безопасности.
— Я и сам это знаю, — мрачно покачал головой лавочник. — Но делать-то все равно нечего. — Он указал рукой на пустые полки. — Если будет нечего продавать, начнется голод. И что тогда?
Возразить ему Фабиола не могла. Если бы только Брут и Цезарь явились в Рим и вмешались в происходящее. Но шансов на это не было. Из поступивших с севера известий следовало, что никто не выберется оттуда еще несколько месяцев. Невзирая на снежные сугробы выше человеческого роста, Цезарь преодолел горы и успешно воссоединился со своими легионами в Галлии. Битвы с галлами уже начались. После первых неудач Цезарь одержал решительную победу и вынудил Верцингеторикса и его армию отступить на север. Но разгромить хитроумного галльского вождя не удалось. Галлы тысячами сходились под его знамена, и Цезарю приходилось выжидать. Положение в Галлии оставалось крайне сложным, и Фабиола с каждым днем все больше и больше тревожилась о Бруте.
На улице послышались громкие крики, сразу вернувшие Фабиолу к насущным проблемам. Она направилась к выходу из лавки, но телохранители загородили перед ней дверь. Доцилозы с ними не было: у нее болел живот и она лежала дома в кровати, — но охранников она вышколила прекрасно.
— Позволь, госпожа, я посмотрю, — сказал Туллий, старший из них, хромой низкорослый сицилиец с кривыми зубами, славившийся своим умением обращаться с мечом.
Фабиола нахмурилась, но возражать не стала. В эти дни опасности подстерегали всюду.
— Клодий Пульхр мертв! — кричал на бегу громко топавший сандалиями по мостовой человек. — Убит на Аппиевой дороге!
Лавочник сделал охраняющий от зла жест, просунув большой палец правой руки между указательным и средним. Старик принялся молиться полушепотом.
К крикам бегущего вестника присоединились голоса прохожих, рискнувших выйти на улицу. Загремели, распахиваясь, ставни окон — это обитатели верхних этажей тоже пожелали услышать новость. Их голоса вплелись в общий шум.
— Я хочу видеть, что происходит, — заявила Фабиола.
Туллий вынул кинжал и выглянул из-под навеса. Одного взгляда ему вполне хватило. С громким рыком он выскочил на улицу, ловко свалил вестника наземь, стиснул одной рукой за горло и, приставив к его боку острие ножа, втащил пленника в помещение.
Фабиола сразу поняла, что малорослый недокормленный мальчишка, одетый в тряпье, без сомнения, принадлежал к числу беднейших обитателей Рима. Наверняка он рассчитывал, что кто-то вознаградит его за такое потрясающее известие.
Пленник испуганно смотрел на обступивших его, не менее, чем он сам, потрясенных людей — лавочника, старика, Фабиолу и ее остальных охранников.
— Кто вы такие? — спросил он. — Я вас прежде не видел.
— Заткнись, засранец! — Туллий слегка ткнул его кинжалом. — Лучше расскажи госпоже, что ты там сейчас кричал.
Мальчишка с готовностью повиновался.
— Гладиаторы Милона напали на Клодия и его людей. Около гостиницы южнее города, — затараторил он. — Как накинутся! Этих вдвое больше, чем тех.
— Когда?
— Час назад, не больше.
— Ты сам это видел? — спросила Фабиола.
Он кивнул.
— Госпожа, это была засада. Гладиаторы сначала метнули копья, а потом как набросились со всех сторон!
— Гладиаторы? — перебила его Фабиола; слыша это слово, она всякий раз вспоминала о Ромуле.
— Да, госпожа, люди Мемора.
Ей удалось сохранить спокойствие.
— Мемора? Какого Мемора? — переспросила она, как будто впервые услышала это имя.
Мальчишку ее неосведомленность удивила.
— Ну как же. Это ланиста Лудус магнус.
Фабиола пожала плечами, как будто это имя ни о чем ей не говорило, но в душе содрогнулась. Перед тем как Брут выкупил ее из Лупанария и дал свободу, Мемор некоторое время, к счастью недолго, числился среди ее клиентов. Жестокий бесстрастный ланиста был ей отвратителен, но он мог что-то рассказать о Ромуле. Пустив в ход все свое умение доводить вожделеющих мужчин до потери рассудка, ей удалось выяснить, что ее брата действительно продали в школу Мемора, откуда он позднее убежал вместе с сильнейшим из ее бойцов. Галлом. Но все это осталось в прошлом. А сейчас ей следовало думать о настоящем. События приняли серьезный оборот, и Мемор, судя по всему, был причастен к продолжавшимся беспорядкам. Но почему? Хотя Фабиола и не подавала виду, ее переполняла ярость.
— Он был там?
— Я его не видел, госпожа.
— А Милон?
— Этот был сначала, подначивал своих людей, а потом смылся, — сообщил подросток.
— Милон не дурак, — заметил лавочник. — Он отправился куда-нибудь, где много народу, чтобы его видело побольше свидетелей.
И Мемор поступил точно так же, подумала Фабиола.
— Что же дальше?
— Клодию пилум попал в плечо, он упал. Его отнесли в таверну поблизости. Люди Клодия пытались остановить нападавших, но их было слишком мало. Дверь вышибли, Клодия выволокли наружу. Он кричал, просил пощады.
Фабиола содрогнулась, представив себе это кровавое избиение.
— Ты уверен, что он погиб?
— Госпожа, он никак не мог спастись. Они накинулись на него, как свора диких псов. — Мальчишка сглотнул слюну. — Все было залито кровью. Люди Клодия несут его тело в город, — продолжал он. — А жена еще не знает.
— Когда узнает, разверзнутся врата Гадеса, — мрачно сказал лавочник. — Фульвия этого так не оставит.
— Ты с ней знаком? — поинтересовалась Фабиола.