Серебряный. Поиск дорог
Шрифт:
– Спасибо, госпожа 7 , – Димостэнис улыбнулся.
Она стрельнула в него глазами и быстро отвернулась.
– Это то самое вино с ваших личных виноградников, князь? – спросила Кари, делая небольшой глоток.
– Для дорогих гостей все самое лучшее, – ответил тот, посмотрев на Дима. – Вы не пьете, сэй Иланди? Вам не нравится?
– Оно великолепно, – он, на самом деле, лишь пригубил, ощутив невероятный вкус напитка, и поставил бокал на пол. – Весь организм одаренно подчинен работе хьярта. Любое одурманивающее вещество распознается как яд, и он начинает с ним борьбу.
7
Госпожа –
Князь презрительно фыркнул.
– Вы настолько зависимы от своего, так называемого, дара?
Иланди изумлено приподнял брови.
– Зависимы?! – переспросил он. – В том мире, где я родился, вырос, прожил всю свою жизнь, дар обладанием силой Шакти является благословением Богов и нашей прародительницы Таллы, мы благодарим Небеса за любую вспыхнувшую искру.
– Однако не можете подчинить свое тело работе без какого-то там ненужного отростка.
Дим легко улыбнулся. Аввар пытался всеми силами показать свою непричастность к людям, имеющим дар, но его аура сейчас была сильнее чем, когда он видел ее в первый раз. Князь пытался работать с энергией огня, очень неуклюже скрывая следы и выставляя защитные барьеры. Дим не понимал, зачем ему это было надо. Щиты от него? Так он их даже не почувствует, задумай он причинить правителю Фельсевера какой-либо вред.
– Не не могу, – очень мягко поправил имперец, – а не хочу. Я получаю удовольствие от того, чем меня одарил этот мир.
– У вас необычная аура. Я такой еще никогда не видел.
– Так все же вы способны видеть мою ауру? – Димостэнис спрятал улыбку за бокалом вина. То и вправду было отличным. Даже обходило на пару очков знаменитое мюрдженское, и Дим с удовольствием смаковал вкусный напиток. И естественно преувеличивал действие хьярта на свой организм. Он мог легко отказаться от него на какое-то время, закрыть, однако сейчас не желал позволить себе такую роскошь – расслабиться.
Князь не ответил на его вопрос. Прищурил глаза, отчего его взгляд стал еще более недоверчивым, холодным.
– Мне Рамир с Ланой рассказали, – он слегка повернулся к притихшим молодым людям, которые на все время общения так и просидели истуканами, почти не шевелясь и не произнеся ни одного слова, -что вы спасли им жизнь, когда на них напали разбойники.
– Да, им немного не повезло.
– Как я понимаю, сейчас вы сказали о разбойниках? – усмехнулся Аввар.
Шутка немного сняла напряжение. Лейя вновь наполнила бокалы.
– У них изменилась аура, – произнес князь, сделав несколько глотков. – После общения с вами. Вы обучаете их владению даром?
Веселье разом улетучилось. Дим заметил, как вскинулась вторая половина, как напряглась Кари.
– Отец, – Рамир расправил плечи, – Дим, простите, сэй Иланди делал это по нашей просьбе.
Атмосфера накалялась с каждым мгновением. Князь недобро усмехнулся.
– Не сомневаюсь. Сэй Иланди, видимо, мои своенравные отпрыски забыли сказать вам, что у нас это не принято. Мы не считаем то, что вы называете даром, подарком небес. В Фельсевере это карается законом.
Князь пронзительно смотрел на своего гостя.
Дим бросил взгляд на Рамира, прочитав в его глазах отчаянную решимость, на Лану, одетую в красивое дорогое платье, превратившее ее из смешливого сорванца-подростка в трепетную нежную красавицу с томным взглядом под бархатом черных ресниц, на которых сейчас застыли едва сдерживаемые слезы.
– Право, ваше величество, – Димостэнис спокойно выдержал тяжелый взгляд темных как омуты глаз, – вы зря считаете своих детей столь легкомысленными. Конечно же они рассказали мне о ваших традициях.
– Все же вы пошли против? – еще более резко спросил Аввар.
Дим отрицательно покачал головой.
– Я дал им всего лишь силу знаний. Чтобы они смогли познать себя. Кто они и что могут взять у этого мира. Я не учил их пользоваться даром, я всего лишь показал, что это такое.
– Вы здесь – чужак и не имеете права разрушать наши устои. Мы не для этого столько аров строили наш мир и защищали его, чтобы первый же пришлый имперец попытался нас уничтожить.
Димостэнис стиснул зубы. Серебро начало затапливать сознание. Как это обычно бывало, когда он терял над собой контроль, и оно брало вверх. За последнее время он только и слышал в свой адрес слова: чужак, пришлый, имперец. Он устал от них. Устал от пустоты и холода, которые они несли за собой. Устал от презрения и недоверия. Ему безумно надоело оправдываться и делать вид, что его это не касается.
Почему они все решили, что он отказался от своего наследия? Что им можно помыкать и постоянно тыкать носом за то, что он не совершал, наказывать за грехи, которые не на его совести.
– Отец! – вскинулся вновь Рамир, но князь осадил его властным поворотом головы. И вновь повернулся к гостю.
– Они понесут заслуженное наказание за свою строптивость, – по его тону было понятно, что подобная участь ждала бы не только молодых людей, но он был вынужден соблюдать законы гостеприимства.
Дим вернул князю тяжелый, наполненный яростью взгляд.
– Я спас ваших детей с помощью своего дара. Кому я этим навредил? Ваш сын едва не остался без рук, так как его запястья почти до самой кости были перерезаны стальной проволокой, которой его привязали к дереву. Если бы не его хьярт, ускоривший регенерацию тканей, заражение крови, которое у него уже началось, было бы ничем не остановить. Разве это грех? Я несколько дней отпаивал их обоих настойками и мазал раны мазью, которые сделала одна целительница, владеющая сильным даром, возвращать к жизни даже от самих Врат Зелоса. Вы это называете дыханием Бездны? Кто более безумен и порочен? Те, кто забивает детей камнями, пытаясь очистить их от своей сути или те, кто пытается за нее бороться даже ценой собственной жизни? Вы уверены, князь, что ваш сын или дочь завтра не найдут свой конец на дне пропасти, в которую они прыгнут, решив испытать себя? Или не шагнут в костер, не думая о последствиях. Сколько раз они это уже проделывали?
Аввар медленно опустил глаза. Видимо, вопрос задел за наболевшее. Лейя тревожно посмотрела на своего избранника.
– Я не хочу менять ваш мир, – проговорил Димостэнис, – да и вряд ли у меня это получится. Я случайно столкнулся с вашими детьми. Если вы запретите, мы больше не увидимся. И все же мне кажется, что они достойны большего.
Он поднялся, отвесил учтивый поклон проявителю Фельсевера и покинул его дом. Идти в покои желания не было и Дим медленно шел по княжескому парку. Правильно ли он поступил, что вмешался в жизнь этих молодых людей? Пошел против законов государства, где был всего лишь временным гостем. Однако он все еще хорошо помнил и искусанные до крови губы, и обожженные, переломанные конечности, и злость, и безнадежность, когда ты не можешь взять то, что по праву должно принадлежать тебе. Ощущение полной никчемности и ничтожности.