Середина земли

Попросите Архангела Михаила сопроводить её Домой и опечатать ваше тело Божественной печатью, которая станет вашей охранной грамотой против любого чужеродного вторжения в ваше энергетическое пространство.

Енисейск. 1661 год или около того.

«Вначале это были невинные и прекрасные сны. О далёких реках и лесах. О непролазных чащах. Не засеянных полях. Причудливых племенах, что не ходят в бани и покрывают своё тело животным салом, чтобы пережить крепкие морозы. Они влекли дорогой открытий. Он с детства грезил походами туда, где не лежит ни одна русская губерния. Куда не добирались самые храбрые опричнические отряды. Где не бывали увековеченные в истории русские землепроходцы. Но чем старше он становился. Чем больше мужал и креп, тем сильнее кипел в крови зов на восток. Туда, где по мнениям византийских учёных мужей находился центр земли. Где степи, снежные метели. Где кочевые племена без дома и матерей рыщут в поисках крови.»

Екатеринбург, 15 февраля, 2021 г.

Я долго не мог найти в себе силы и мужества рассказать эту историю. Даже сейчас, после стольких лет, вспоминая эти события, я сам не до конца могу поверить в то, что видел. В весь тот сюрреализм, в ужас, который может испытывать взрослый человек, в беспомощность себя и других людей. В животный, необъяснимый и всеобъемлющий страх, который, казалось, никогда не придётся пережить современному человеку.

Я не ходил к врачам, и никто из моего окружения, не знает, что приключилось со мной летом две тысячи шестнадцатого. В лучшем случае меня посчитали бы больным, комиссовали со службы и отправили на принудительное лечение. Но умалчивать об этом – преступление против всего людского на земле.

Рассказчик из меня будет похуже, чем из моего друга писателя. Грамотностью я тоже не блещу, но я постараюсь вложить все силы, чтобы передать вам то же, что чувствовал я.

Екатеринбург, 16 июля, 2016 г.

В марте две тысячи шестнадцатого моему другу – Антону Цупсману приснился сон. Он всегда предавал огромное значение своим снам и пытался истолковывать их по-своему, а также рассказать об этом всем, кто не просил. Он даже утверждал, что встречу и знакомство со мной, ему пророчило видение ещё в четырнадцатилетнем возрасте. Через грязное окошко поезда, вдоль непроглядного железнодорожного пути, он мельком, увидел вход в шахту. Старый, какой можно увидеть в американском кино. Много сил и времени он потратил на поиски этого места, попутно оттачивая свои навыки толкования собственных сновидений и превращая их в предупреждения или же рассказы и повести. То место и то видение, что он так долго разгадывал, по его мнению, свело с ним меня, потому, как в то время, я только вернулся со службы и трудился в шахте, чтобы заработать себе на высшее образование.

В том сне в марте, он увидел себя за написанием очередного романа, в деревенской избе, где-то в глуши. Ему полностью был известен и сюжет, новой истории, и он сразу взялся за написание, но сон повторялся из ночи в ночь, открывая всё новые картины места, где он находился. Запахи, звуки, образы, начали преследовать его и наяву. Антон забросил все свои дела и творчество, занимаясь поисками. Урал, был тогда уже изъезжен нами вдоль и поперёк, но ни одна деревушка или посёлок из нашего округа не походила на ту, что была во сне. Несколько поездок не увенчались успехом и к маю Антон был измучен поисками, навязчивыми снами и видениями. Ему пришлось отказаться от своего образа жизни тусовщица и гуляки. Напиваясь где-то вне дома, он начинал путать явь и сон. Мои уговоры посетить больницу воспринимались в штыки. А когда он сменил области поиска с запада на восток то уверил меня, что сновидения стали более чёткими, а навязчивость и болезненность их, наоборот уменьшилась. В середине июня он нашёл это место.

Станция Аянская, в ста двадцати километрах от Читы, что в Забайкальском крае, и даже списался с человеком, что сдавал там в аренду дом.

Подобная затея мне не нравилась, и я рассказал Цупсману историю. Про мою соседку. Она решила под старость лет в деревню переехать, поближе к земле. Дом взяла, курей с морковью развела. Не прошло и месяца, как местные её зашибли, скинули в погреб и полгода пропивали её пенсию. Антон воодушевился так, что записал историю о несчастной старухе, но от идеи на отказался. Тогда я предложил подождать ему моего отпуска, чтобы совместить его творческое и моё праздное путешествие.

Мне было двадцать семь лет от роду. Я служил по контракту в звании ефрейтора. Я родился в Свердловске, а вырос уже в Екатеринбурге. Был крещён в православной церкви младенцем, но по-настоящему в Господа христианского, или любого другого я не верил. Я читал библию, но устав мне понравился больше.

Когда все делили людей, на расы, национальности, модные нынче гендеры и уровень достатка, я делил всех людей на военных и гражданских.

Столько отличия вы не найдете даже между мужчиной и женщиной, сколько между военными и гражданскими. Внешность, походка, обувь, выражение лица, а главное образ мышления. Я узнаю военного любой страны, даже если он будет в купальных плавках, так же как они узнают меня.

Про нас ходит много стереотипов и анекдотов и все они правдивы. Я не большого роста, полноват, но крепок. Моя шея и голова одного размера. и я очень любил поболтать до всего случившегося. Это, пожалуй, всё, что обо мне нужно знать.

Шестандцатого июля две тысячи шестнадцатого года, я предвкушал предстоящий отпуск и свою поездку в Забайкалье. Крайний день перед отпуском мой любимый. Я всегда ходил с идиотской улыбкой на лице, ни с кем не спорил, был вежлив, чем очень всех раздражал. Я увидел срочника, который не умеет завязывать шнурки. Якобы всю свою жизнь он носил кроссовки на липучках, сандалии и ботинки с замком. Будь он офицером Царской России, за него это бы делал денщик, но в современном обществе, это едва ли не ценнейший навык.

После нескольких бутылок водки и тортика Наполеон, во втором часу я был уже дома и в отпуске. Собирался я в Забайкалье.

Каждый свой отпуск, я старался не просиживать в душном мегаполисе, где жара сменяется ливнем, каждые пол часа. А старался путешествовать по своей Родине. Проезд у меня бесплатный, а компанию мне всегда составляет мой хороший друг. Антон хоть и писатель, но не такой, конечно, которого зовут на интервью, а агенты которого организуют встречи с читателями. И не такой, что сидит в своей усадьбе, на веранде и пишет попивая чай. Антон самоиздаётся через интернет, выпивает не менее литра виски, джина или водки в день, при этом, на любые замечания отвечает всегда одним и тем же: Он затягивал нудный рассказ о премьер министре Великобритании Уинстоне Черчилле, который каждый день пил, не вынимал из зубов сигару и дожил до девяноста лет в здравом уме. На мой вопрос: Почему нельзя привести в пример какого-нибудь нашего русского политика, он мне однажды ответил:

– Вот какая фраза красивее? «Я бухаю как Черчилль», или «Я бухаю как Ельцин»? Мне как писателю, такие мелочи важны.

Ещё он сдавал алюминий и медь. Он ввязывался во всевозможные авантюры, иногда опрометчивые, а иной раз и очень опасные. Таким, он был до всех злополучных событий.

За мою недолгую службу, я уже побывал в Карелии, Тикси и других уголках своей необъятной Родины. Забайкалье, стало моей целью, не только из-за Антона. Меня в те края давно зазывали старые сослуживцы со срочки. Есть буузы, пить, показывать мне Байкал и искать мне бабу. Речи их были сладкими и заманчивыми.

Я, тогда жил на Восточной, а Цупсман на Победы, у уралмашского метро. Мы условились встретиться на вокзале.

Я собрал в дорогу аптечку, полную бинтов, лоперамида и активированного угля. Купил билеты, дошираков, чаю, копчёной колбасы, отварил яйца, закачал музыки на телефон.

Цупсман взял несколько полторашек крепкого уральского мастера, водки, заблаговременно перелитой в бутылку кока-колы и кучу тетрадок для записей.

Я всегда стараюсь ездить поездом. Во-первых, дни дороги прибавляются к отпуску. Во-вторых, с юности, все эти подстаканники, прокуренные тамбуры и веселые соседи с гитарой казались ни с чем не сравнимой романтикой. Душные, пропахшие потом вагоны. Жесткое бельё. Чай, с привкусом копчёной рыбой. Лай собаки из переноски. Носящиеся по вагону с криками дети. Я устал от вечнозелёных одинаковых лиц. А здесь все были такие разные. В яркой одежде, платьях, шортах и майках, спортивных костюмах. С волосами, короткими или длинными, завитыми или заплетенными. С бородами и усами. Пирсингами и тату. И даже в цветных неуставных носках.