Серенада Жеваного Уха
Шрифт:
– Как же ты ухитряешься прочесть, что написано на ярлычках, наклеенных на бутылках? – фыркнул старый Джошуа.
– Просто уморительно, как быстро одно лишь предвкушение увидеть хорошенькое женское личико может в корне изменить все взгляды самого зрелого мужчины на жизнь, – слегка невпопад брякнул Билл. – Мне помнится, что, когда мисс Старк однажды спросила у тебя, не хотят ли твои родственники с медвежьего Ручья, – а ведь вы там все друг другу родственнички, – чтобы она вскарабкалась к вам наверх и немного подучила ваших детишек уму-разуму, ты не полез в карман за ответом. Ты только разок глянул ей в лицо, напыжился как индюк и заявил, что дескать, ее гнусное предложение идет вразрез с основными принципами свободы, которые пока еще торжествуют на Медвежьей Речке, а потому оно может серьезно повредить вашим невинным малышам. Путем самого разлагающего влияния, каковое так называемое образование неизбежно окажет на нежные детские души. Так загнул, что я до сих пор помню. А напоследок ты еще добавил, что свободолюбивый народ Медвежьей Речки твердо намерен – и если понадобится, то с оружием в руках – противиться таковому подлому разлагающему влиянию вплоть до последней капли крови.
– Тьфу на вас, – сказал я, небрежным движением руки отметая клеветнические нападки Билла и Джошуа. – Просто я только сейчас понял, в чем заключается мой долг. А он заключается в том, что мне надлежит стать проводником культуры, всячески содействуя тому, чтобы самая ее трепетная суть вошла в плоть и кровь ныне подрастающего на Медвежьей Речке молодого поколения! Я просто нутром чую, как в моей груди призывно стучит набат, настоятельно требующий учиться! Кроме того, мы уже давно собирались открыть на Медвежьей Речке лучшую в мире школу, клянусь Аллахом! Если уж на то пошло, я сам срублю здание для этого храма наук и искусств, пусть даже мне придется лично иметь дело с каждой засевшей в горах, обомшелой каракатицей!
– Ну а где же ты найдешь учителя для вашей школы? – вдруг заинтересовался Джошуа. – Ведь не думаешь же ты, что Жеваное Ухо уступит тебе свою добычу?
– Уступит! – не колеблясь ответил я. – А если они не отдадут малышку добровольно, я прибегну к иным способам убеждения. Медвежья Речка поистине изнывает от бескультурья! Я залью все равнины кровью так, что скакуны будут купаться в ней по самые обабки, ежели от меня потребуется такое! Вперед! Я уже устал ждать, пока предо мною распахнутся двери храма наук и искусств! Вы со мной или как?
– О нет! – довольно убедительно простонал Джек. – Только не это!
– Вот черт! – пробурчал Глентон. – Ну что прикажешь с ним делать?
– Пустяки! – ободрил я Билла. – Просто привяжем парня где-нибудь рядом с тропой. Где-нибудь повыше. Так, чтобы его не сожрали койоты. А потом подберем на обратном пути.
– Замечательная идея! – воскликнул Билл, не обращая ни малейшего внимания на жалобные протесты Джека, высказанные парнем весьма энергично и в самой что ни на есть, непечатной форме. – Так и сделаем! Нежная гитара моих нервов почти истлела, пока я изнурял свою бедную лошадку бессмысленной погоней за этим юным идиотом! И теперь я нуждаюсь в небольшой передышке, дабы заново настроить своего Гварнери. Или как там его еще? И вообще! Я желаю лично увидеть это новое чудо педагогики! Иначе у меня просто крыша поедет от любопытства. Чего молчишь, Джош?
– По-моему, так у вас у обоих уже поехали крыши, – проворчал старейшина адвокатов. – Навстречу друг другу. Того и гляди столкнутся. Что до меня, то я слишком давно питаюсь орехами и очень-очень тощими кроликами, чтобы рассуждать трезво. Но, поскольку мне доподлинно известно, что единственный способ переубедить Брекенриджа Элкинса сводится к тому, чтобы отправить парня на тот свет, а у меня есть страшное подозрение, что такая задача мне не по плечу, значит – вперед! Но предупреждаю! Я совершу все возможное, дабы тлетворное влияние той самой образованности ни на мгновение не потревожило священный покой Медвежьей Речки! И не подумайте, что подобное решение вызвано моей личной неприязнью ко всяким там учителям и учительницам! Просто таков мой священный принцип, а заодно – извините, парни, но так уж устроена жизнь!
– Собирай побыстрее свои тряпки, – проворчал я. – Мы спешим!
– У меня нету никаких тряпок, кроме вот этой шкуры кугуара! – заносчиво возразил Джошуа.
– Но не можешь же ты спуститься на равнину таким диким оборванцем! – неодобрительно заметил я.
– Не только могу, но и обязательно спущусь! – гордо ответствовал Джошуа. – К тому же я выгляжу куда более цивилизованным парнем, чем ты! Тьфу! В таком ужасном тряпье, пожертвованном тебе на память нашим общим другом, Полковником! Ну да ладно. Здесь неподалеку должен пастись мой сивый мерин. Я доберусь до своей лошадки в ноль секунд, если только до нее уже не добрался проклятый Полковник!
Ну, значит, пошел Джошуа за своей лошадкой, а мы с Биллом кое-как вытащили Джека к тому месту, где были привязаны наши скакуны. Парень все время толковал о чем-то страшно горячо и ужасно неразборчиво, но мы благоразумно пропускали все его пламенные речи мимо ушей и уже совсем заканчивали привязывать его к спине клячи, когда на поляне вновь возник Джошуа в сопровождении своего кошмарного одра.
Вот тут и началась настоящая потеха. Кэп Кидд, похоже, принял старину Джошуа за самого настоящего флибустьера. И всякий раз, когда бедный адвокат пытался проскользнуть мимо, Кэп неукоснительно загонял беднягу на жалкие остатки дуба, все еще сохранившиеся в пейзаже после моих праведных трудов. Причем стоило несчастному старику предпринять хоть малейшую попытку спуститься вниз, как Кэп решительно выдирал узду из моих рук и опять загонял достойного старца на самую верхотуру.
Паразит Глентон не оказал мне ни малейшей поддержки. Парень только и знал, что заходиться в истерике, словно какая-нибудь там хохочущая гиена. Так оно и продолжалось, пока чудак не привлек к себе внимание Кэпа Кидда. Мой бедный невинный конек, сильно раздраженный этим ужасно грубым хохотом, изловчился и лягнул насмешника в гнусное толстопузое брюхо, одним ударом перебросив негодника через небольшую рощицу пушистых елок.
Впрочем, пушистыми они казались только снаружи. Когда я помог Биллу выпутаться из густого хитросплетения веток, парень выглядел почти так же непрезентабельно, как я после размолвки с Полковником. Вся одежда висела на нем клочьями, а шляпу мы вообще нигде не сумели найти. Поэтому я щедро оторвал ему кусок от той тряпки, что некогда была моей лучшей рубашкой. Глентон повязал этот кусок вокруг головы и сразу сделался ужасно похожим на апача. В общем, если не считать связанного Джека, вся наша честная компания выглядела теперь довольно-таки дико.
Однако при одной мысли о том, сколько времени уже истрачено впустую, пока несчастное население Медвежьей Речки продолжает прозябать в прискорбном невежестве, я начал приходить в самое настоящее отчаяние. Поэтому, едва Кэп Кидд в очередной раз надумал загнать Джошуа на дерево, я тут же врезал ему рукояткой своего шестизарядного прямехонько промеж ушей. Как ни странно, этот способ убеждения возымел некоторое действие.
В конце концов с грехом пополам мы кое-как тронулись в путь. Джек, накрепко привязанный к спине собственной лошади, все время выкрикивал нечто ужасное, а Джошуа, взгромоздившийся на своего неоседланного и невзнузданного огроменного древнего сивого мерина, страшно тормозил весь наш караван. Я попросил Билла ехать между мной и Джошуа, чтобы проклятая шкура кугуара оказалась как можно дальше от Кэпа Кидда; и все же всякий раз, когда порыв ветерка доносил до ноздрей Кэпа ненавистный ему кошачий запах, он рывком бросался вперед и кусал Джошуа. А иногда он случайно промахивался и кусал лошадку Билла или даже – но это уж совсем по ошибке – самого Билла. Должен признаться, речи Глентона, произносимые им в таких случаях в адрес бедного животного, весьма болезненно резали мой слух.
Ну да ладно.
Мы решили двинуть напрямик, чтобы побыстрее попасть на тропу, ведущую с Медвежьей Речки в Жеваное Ухо, и выскочили на нее как раз милей западнее перевала Охотничьих Ножей. Там мы и оставили Джека, крепко привязав беднягу к красивому и очень уютному тенистому дубу, прилепившемуся на дне небольшого ущелья. Я обнадежил парня, заверив его, что мы вернемся за ним через каких-нибудь несколько часов. Но ведь бывают же такие люди, которые вечно всем на свете недовольны! Немудрено, что та девчонка предпочла ему кого-то другого. Мальчишка отреагировал на мои слова самым непристойным образом; он чихвостил нас троих и растак, и разэдак. Кое-какие его выражения я вообще слышал впервые в жизни! Клянусь честью, если б малый находился в здравом уме, я попросту прибил бы его на месте. Или я не Брекенридж Элкинс!