Серёженька
Шрифт:
На даче они зависли на все выходные до понедельника. За это время ему один раз позвонил Славик и велел прийти во вторник с утра на техническое открытие кофейни. А до этого там должны будут вешать вывеску, морить тараканов, и делать там ему нечего. Проведя с Сэмом три дня, Серега к нему даже привык. «Подарочек» Ильи пригодился, и секс стал не таким ужасным. Казалось, что в тот первый раз Сэм сильно психовал, и потому так грубо набрасывался на него. Когда Сэм понял, что Серега согласен с ним встречаться по доброй воле, то как-то расслабился и перестал так жестко его ебать. Он спокойно ждал, когда тот подготовит себя к сексу, и помогал ему кончить потом. Хотя смазку Сэм все равно как-то не одобрял.
– Без нее очко меньше кажется, – жаловался он, но не зверствовал и терпел этот «гейский каприз». Вообще в нем было много странностей. Он спокойно
В понедельник Сэм привез Серегу домой ближе к концу дня.
– Я в отпуск уезжаю в Анапу. Жена там вторую неделю уже живет. Вернусь в середине сентября. Ты тут без меня не ебись ни с кем, ладно? – он говорил это в шутливой манере, но в его холодных глазах Серега опять прочел настороженность и тревогу.
– Ладно, – сказал Серега, искренне веря в свои слова. Сэм протянул ему деньги и чуть приобнял, косясь на улицу и боясь запалиться. Серега вышел из машины и помахал ему рукой. В кармане его толстовки лежали сигареты «Парламент», наполовину истраченный тюбик арбузной смазки и две тысячи рублей. Его «жопный доход» становился все более ощутимым. Но это его скорее расстраивало, чем воодушевляло. Пусть он не знал, кем хочет стать, когда вырастет, торговля собственным очком точно не входила в его планы.
Саша
Кофейня во вторник не открылась: были какие-то сложности с документами от всяких инстанций. Но Серега теперь уже официально работал и завел там трудовую книжку. Почему-то его это особенно радовало. Зарплату ему обещали небольшую, но все-таки гораздо больше стипендии, и это были его первые нормально заработанные деньги. Без разгрузки фур и ебли в бане.
Открытие прошло 1 сентября, Серега из-за этого пропустил первый день в институте, но его уже мало волновала учеба. С ней он неплохо справлялся, но не видел себя учителем русского языка и литературы, и потому внутренне поставил работу на первое место. В первые дни в кофейню ходили толпы народа, Серега возвращался домой «без ног». К тому же, дядя Сережа требовал, чтобы в самый наплыв посетителей они со Славиком работали одновременно. Было сложно держать темп, Серега часто сбивался, и особенно переживал, когда ошибался в расчете с гостями. Ночами ему снились недостачи в кассе и орущий на него дядя Сережа. Все эти заботы постепенно отодвинули на второй план мысли об Илье, которые приходили только перед сном. Тогда он доставал из шкафа свой анальный вибратор и арбузную смазку, запах которой воскрешал тот день, когда они трахались в Галиной ванной. Он погружался в воспоминания, как будто смотрел порно с собственным участием.
Через пару дней после технического открытия Славик позвал Серегу на шашлыки. Тот испытал чувство, что его наконец-то впустили в общество нормальных людей, не зависающих у подъезда с бутылкой пива и не стреляющих сигареты на остановке. Он уже встречал друзей Славика, они все доучивались или уже выпустились из вузов, делали карьеру или пытались открыть свое дело. Серега очень хотел влиться в этот круг, но ощущал себя неполноценным рядом с ними. Ему казалось, они видят, что он бедно одетый парень с Безымянки, к тому же пидор, и сторонятся его. Хотя, вероятнее всего, их отпугивала именно его замкнутость и излишнее, тщательное внимание, с которым он слушал их болтовню.
– У тебя девушка есть? – спросил его Славик, когда выдалась спокойная минутка на работе. – На шашлыки все едут с парой. Я буду с Лизой.
Серега замялся и сделал вид, что осматривает содержимое витрины
– Тебе не нравятся девушки? – спросил Славик.
Серега поднял на него глаза и ничего не сказал. Славик кивнул и больше не задавал вопросов. Но и приглашать на шашлыки не передумал. Серега был за это благодарен. На пикнике было много народа, все поздравляли Славика с открытием кофейни, словно она была его собственностью. В компании царила какая-то спокойная, дружелюбная атмосфера, никто друг друга не стебал, и Серега внутренне расслабился. Он болтал с друзьями Славика, помогал жарить шашлыки, смеялся и почти не вспоминал о своих проблемах. Хотя мысль об Илье иногда мелькала в его голове. И он понимал, что тот бы никогда не вписался в эту компанию. Даже не потому, что был глупее этих людей. Из разговоров с Ильей он понял, что тот далеко не дурак. Просто Илья был гопником, который привык общаться с людьми по пацанским понятиям, не предполагавшим никакого разнообразия мнений и адекватного способа обмена ими. Все, с чем он не был согласен или его мало интересовало, проходило по категории «хуета какая-то». И эта оценка высказывалась в лицо собеседнику без всякого стеснения. Серега давно привык к такому, и потому в этой компании ему было странно, что его никто не пытается зачмырить или выставить идиотом.
Серега неожиданно для себя стал любимчиком некоторых постоянных клиентов, ему оставляли неплохие чаевые. В основном это были женщины средних лет, но встречались и мужчины. Рядом с кофейней было много офисов крупных компаний и больших банков, по сути, здесь сконцентрировался деловой центр города. Люди часто спускались из офисных зданий, чтобы покурить на пятачке и купить стаканчик кофе. Серега рассматривал этих сытых, хорошо одетых людей и мечтал, что однажды станет таким же, как они. Особенно он заглядывался на парней до тридцати. Не только потому, что был геем, а просто любил подмечать, как они одеваются и держат себя. На деньги с чаевых он стал покупать себе похожие вещи и стричься, как они. А еще он вынул серьгу из уха и начал бриться каждый день.
Почти с первого дня работы заведения Серега стал замечать на себе взгляды симпатичного парня, который часто заходил за американо. Обычно он парковал свой BMW на спецместах, закрепленных за офисом крупного банка. Серега знал, что его зовут Сашей, потому что дядя Сережа решил спереть и внедрить фишку Старбакса, где стаканы с кофе подписываются именами посетителей. Саше было лет 25, он носил по выходным дорогие спортивные костюмы, а в будни появлялся в офисной одежде, по которой было видно, что одевается он не в местных магазинах. Саша был высокий и весь такой гладкий и блестящий, как стеклянная сосулька на новогодней елке. Его волосы отливали здоровым блеском и были аккуратно уложены. Он носил очки в золотой оправе и мужскую сумку из дорогой глянцевой кожи. Саша оставлял ему хорошие чаевые, а однажды зашел прямо перед закрытием. Серега уже выключал оборудование и, увидев его, спросил:
– Вам как обычно?
– Нет, – сказал Саша и нервно улыбнулся, словно хотел что-то сказать, но передумал. – А впрочем, сделай мне капучино.
Серега кивнул. Он видел, что тот как будто чего-то ждет. Саша даже не пошел за столик, а стоял у кассы и смотрел, как варится его кофе. Когда Серега взял стакан и хотел написать на нем имя клиента, тот остановил его и сказал:
– Напиши мне свой номер телефона.
Серега поднял на него взгляд и застыл в нерешительности. Он боялся переходить границы, но исполнил просьбу. Саша кивнул, взял стакан, бросил на него многозначительный взгляд, развернулся и вышел.
Уже ночью Серега получил СМС с неизвестного номера: «Ты ведь гей?». Он не знал, что на это отвечать. А вдруг это вообще не Саша ему написал? Хер знает, кто мог это сделать. И признаваться в таком по СМС на незнакомый номер Серега не хотел. Да и стоит ли мутить с мажором, который в случае чего может одной жалобой лишить тебя работы?
На следующее утро Саша пришел с утра пораньше в кофейню, заказал свой обычный американо и смотрел на Серегу исподлобья. Потом оставил 500 рублей чаевыми и вышел. Серега смутился. Ему нравился Саша, но еще больше ему нравилась работа тут, и он не хотел рисковать. А вдруг этот парень его разводит на какую-нибудь херню? Если бы хотел с ним замутить, то почему нормально об этом не сказать? К чему все эти многоходовки? Мало ли что у этих мажоров в голове. Серега видел достаточно американских фильмов, где золотая молодежь куражилась над простыми людьми, и не хотел попадать в неприятности по чьей-то прихоти.