Серийные преступления
Шрифт:
Суд определил Семко и Ишимову исключительную меру наказания.
Олешко приговорен к 15 годам лишения свободы (пять в тюрьме, десять в лагере строгого режима). В день приговора Олешко лежал под капельницей — Семко серьезно изувечил подельника.
Приговор читался около трех часов. Все стояли. Кроме Семко, которому будто бы было плохо. Прервались. Вызвали «скорую». Поставили подсудимому успокоительный укол, а он воткнул в себя острый осколок ампулы. Но ранил себя не так сильно, как подельника. Ему безумно хочется жить, человеку, который сказал о себе: «Я не считал себя падшим. Я считал себя средним».
(З. Ибрагимова. Обыкновенные убийства. Огонек. № 45 — 46, 1991)
Стая
Следственное управление генеральной прокуратуры РФ закончило (1996 год) расследование уникального уголовного дела. На скамью подсудимых в Екатеринбурге скоро сядут те, кто совсем недавно держали в страхе коммерсантов всего города.
Обвинения, предъявленные подсудимым, более чем серьезные: взрыв самолета, контрабанда взрывчатки, убийства.
Банда Николая Широкова сформировалась в Екатеринбурге, тогда еще Свердловске, в конце 80-х. Крепкие молодые парни начинали с рэкета. К началу 90-х группировка Широкова уже внедрилась в легальный бизнес. «Папа» понял, что присасывается к коммерческим структурам выгоднее на официальном уровне. Правда, методы оставались прежними. Кто-нибудь из крепких ребят приезжал к успешному коммерсанту и предлагал ввести Колю в состав учредителей идущего в гору предприятия. Если коммерсант был недостаточно решителен, то ему напоминали о «недавней трагедии, происшедшей с его коллегой». Прием работал без сбоев.
С годами банда расширялась. В 92-м году к Широкову примкнула группировка некоего Архипова, хозяйничавшего со своими ребятами в соседнем Первоуральске. Освоение новых сфер влияния неизбежно влекло за собой новые кровавые следы, которые никто особенно не скрывал. Действовали в открытую. Как-то широковские, они же теперь архиповские, расстреляли на городском пляже средь бела дня на глазах у жены и трехлетней дочки непокорного коммерсанта из Первоуральска. Бедняга как лежал, загорая, так и остался лежать.
1992 год принес крутые разборки между кланами. За несколько месяцев на вечный покой отправились сразу около десяти преступных авторитетов города. Понимая, что скоро доберутся и до него, Широков уезжает вместе со своими телохранителями в Будапешт. На хозяйстве остается верный Архипов.
Вынужденная эмиграция не сломила «папу». В 1993 году Широков стал одним из посредников между частной авиакомпанией «Урал» и африканскими бизнесменами. На аэродром близ Будапешта перегоняются два самолета АН-32 и ИЛ-76. На носу выгодный договор об аренде. Но в тот самый момент, когда контракт был почти подписан, неизвестные киллеры расстреляли «папу» в будапештской квартире вместе со всеми телохранителями.
Когда печальная весть дошла до Екатеринбурга, Архипов и оставшиеся в живых широковские люди решили отомстить. Пробравшись на территорию аэродрома, бандиты заложили в ИЛ-76 около пяти килограммов тротила и взорвали его. Цель достигнута: африканцы отказались заключать договор об аренде.
Одно из самых громких преступлений, раскрытых следственным Управлением Генеральной прокуратуры, соратники Широкова совершили в 1994 году в Москве. Жертвой стал президент московского торгового дома «Урал» г-н Доронин. В разгар рабочего дня трое вошли к нему в офис, уложили на пол охрану, секретаршу и компьютерного мастера и преспокойно расстреляли бизнесмена.
Арестованные обвиняются в совершении шести убийств. За другие судить некого — и заказчик, и исполнители уже мертвы.
(КОД, № 10, 1996)
50 девчонок, изнасилованных в извращенной форме
Свои жертвы он настигал обычно в кабине лифта. В таких случаях надо кричать, а на это решаются не все. Когда перед глазами нож и насильник шутить не намерен, страх сковывает. И все-таки некоторые преодолевали робость и звали на помощь. Одна даже брызнула из баллончика. Девушка азиатской внешности оказала ему сопротивление, другая, хитроумная, сказала, что лечится от венерической болезни. Рисковать он не любил и предпочитал отпускать жертву.
Но отважных, увы, немного. И он чаще добивался своего. Был случай, когда одна несчастная заискивающе спросила: «Все? Теперь можно идти?»
Особенно нравилось ему это делать так — в задний проход, иногда еще и в рот: ну, это в особо щекотливых случаях. Иногда возникали проблемы с одеждой жертвы, или, скажем, с нервозной обстановкой на посадочной площадке первого этажа лифтовой шахты. Но больше всего ему нравилось заставить девочку повернуться к нему спиной и нагнуться…
Чтобы не попасть впросак, он брал с собой тюбик с кремом, который соседствовал рядом с ножом и стартовым пистолетом, способным нагнать страху на детей и женщин.
На допросах ему потом задавали здравый вопрос: «Ну раз решил поставить жизнь на кон и пошел по пути преступлений, какой же был смысл уродовать молоденьких, хорошеньких девчонок? Не проще ли было использовать их по прямому назначению женского организма?» — «Во-первых, можно порезаться, — вполне серьезно и с видимым удовольствием объяснял он оперативникам, видимо, полагая, что нашел благодарных и сочувствующих слушателей. — Во-вторых, ощущение острее да и дело спорится быстрее, чем так!»
Алексей Босырев давно почувствовал влечение к девочкам-подросткам, пребывающим в том смутном возрасте, когда формирующаяся фигура уже начинает привлекать мужские взгляды признаками наступающей весны.
И первое насилие пробудило в нем вкус к пороку. Однако в 1983 году за изнасилование его подвергли принудительному лечению.
Босырев быстро сориентировался в возможностях своего занятия. Не секрет, в семьях, где распускаются цветки, родители не жалеют денег, чтобы украсить девичью красу. Как правило, дорогие украшения можно увидеть на молодых кокетках. И Босырев резонно рассудил, что можно не только поиметь удовольствие от тела запуганной девочки, но еще получить ценности и деньги.
Вторично его арестовали опять за изнасилование, но при этом учли и грабеж. Как ни пытался Босырев сослаться на нездоровую психику — не вышло! Признали вменяемым и отправили за решетку сроком на восемь лет.