Сертификат
Шрифт:
– А правда вкусно!
– вежливо заметила она.
– Не домашняя, конечно, - зачем-то сказал я.
– А вы сами откуда?
– спросила она, убирая локон за ухо рукой, которой держала вилку. Заметив мой взгляд на это, она смутилась и извинилась.
– Я забылась, простите.
Пришлось заверить, что всё в порядке.
– Из-под Екатеринбурга. Приехал покорять столицу в театральный, но не сложилось.
– И вам нравится ваша работа?
– А вам ваша?
– я не хотел быть грубым, но надо было построить границу.
– Не очень, - она деликатно
– Но зато деньги есть.
Я поднял брови вверх, как бы говоря: раз всё понимаете, зачем спрашиваете?
Дальше я старался просто её слушать, как это умеют делать сотрудники эскорт службы. Она рассказывала о детях, муже, потом словно спохватившись, перескакивала на фильмы и книги, чтобы и я мог поддержать разговор. С ней было приятно и легко общаться. Я понял, что подруга была права и эта женщина действительно похоронила себя, распяла во имя других. Татьяна видела, что на работе нравится мужчине, но как она может поощрять такое поведение при живом-то муже?! Да, муж почти овощ, но он живой, он человек, и ему будет больно от измены. Мужа Татьяна любила, хоть всё тяжелее было его воспринимать как личность, как человека.
Глядя на эту милую хорошую женщину, слушая её приятный голос, который имел особенность взлетать вверх, когда она волновалась, я решил, что сам хочу подарить ей немного рая, немного того самого счастья, которое она себе запретила.
Я немного подвинулся ей. Она испуганно взглянула на меня, однако её расширившиеся зрачки не врали. Я знал, что я привлекателен, это моя работа. И я знал, что желания и возможности, а в данном случае запреты могут вступить в конфликт. Жаль, что она отказывается от алкоголя, с ним бы пошло легче.
Я сделал ход конём и сказал, что может быть заказать десерт? С зелёным чаем? Она совсем как девчонка хихикнула, согласилась, и, не задумываясь, перекинула волосы слева направо. Шея её обнажилась.
Когда принесли заказ, то она, явно чувствуя неловкость, двинулась взять его сама. Я последовал за ней. В полумраке узкого коридора она развернулась и наткнулась на меня. Я взял из её рук поднос и поставил прямо на пол. Она сглотнула и сделала шаг назад, упёрлась в дверь. Дальше бежать было некуда.
Я положил руки ей на плечи, затем медленно стал спускаться вниз по рукам, приобнял её, наклонился. Я всегда следовал одному своему правилу: женщина сама должна была начать, это значило, что я не принуждаю её. Мне было это важно.
Татьяна подалась ко мне, её губы разомкнулись, она робко положила руки мне на плечи, затем спустилась на грудь и осторожно развернула халат. Вскинула на меня глаза: "Можно?". Я ободряюще улыбнулся и прижал её к себе. Кончики её пальцев дотронулись до моей кожи словно это было что-то очень хрупкое. Её пальцы похолодели, от этого у меня пробежали мурашки. С моих губ невольно сорвался вздох.
Не уверен, но кажется именно это её окончательно сломило. Моё лицо по-прежнему нависало над ней, локоны моих волос касались её лба. Я выжидал.
И тут Татьяна подняла голову и деликатно прикоснулась своими губами к моим. Я взял её правую руку и закинул себе на шею, отвечая на робкий поцелуй.
Я думал, что она накинется на меня и будет абсолютно безудержной в своём порыве, однако и тут я просчитался. Да, она стала смелее, и целовалась она отлично! И всё же всё могло остаться именно так, на этом уровне. Я легонько потянул её в комнату, она затушевалась, и, чтобы дать ей возможность передумать, я уткнулся ей в шею. Почувствовав, что она стаскивает с моих плеч халат, я не без облегчения поднял голову и поцеловал её, обняв руками лицо.
– Ты точно этого хочешь?
– услышал я её шёпот.
Никто никогда на этой работе не задавал этот вопрос. Я взял её правую руку и прижал к своим губам, а левую положил на повязку.
– Чувствуешь?
– спросил я её, глядя прямо в распахнутые глаза.
На её щеках вспыхнул румянец, и я невольно улыбнулся. Вообще-то улыбка могла испортить этот момент, однако судя по всему она получилась такой, какая не отпугнула её и не сбавила напряжения между нами.
Её правая рука сбросила мои пальцы и скользнула под повязку.
Конечно, мне было приятно, я закинул голову и застонал в блаженстве. И всё же инициативу терять не стоило. Я помнил, зачем мне это нужно. Я хочу возродить её. Я обнял её, расстегнул молнию на спине платья и увлёк Татьяну на кровать.
Есть много невербальных знаков того, что женщина не готовилась к сексу. И все они были у Татьяны. Нижнее бельё было не новым, хлопчатобумажные бежевые трусики и гладкий белый бюстгальтер было не то, к чему я привык. Педикюр отсутствовал. Ноги были выбриты, но очень небрежно, явно неохотно и только потому, что она надела платье. Конечно, я люблю ухоженных женщин, с ними очень легко и приятно. Я даже знаю, почему. Они тогда становятся обезличенными, словно манекенами, без своего запаха и особенностей. С ними очень легко, так как не надо волноваться задеть ту или иную жировую складку. С эстетической точки зрения тоже всё было отлично.
Татьяна же была иной. И мне следовало считаться с этим. Она пахла фруктами, хлебом и землей, это был именно её запах, а не парфюм. Её тело не скрывало трёх беременностей, мягкие складочки на животе и боках было не замаскировать, она вся была нежной, и очень податливой. Она очень чутко реагировала на мои прикосновения, и её искренняя реакция заводила меня. Мне хотелось подарить этой женщине счастье. Пусть ненадолго.
С ней было просто, она деликатно направляла меня, и это здорово помогало. Однако когда я хотел спуститься вниз, она крепко удержала меня. Для неё это было слишком личным, я это принял.
Сложно сказать, кто больше получил удовольствия, так как незаметно для себя я растворился в ней.
Нам однозначно обоим было хорошо.
И всё же потом, когда она лежала у меня на плече, приводя дыхание в порядок, она расплакалась. Я не останавливал её, только прижимал к себе и осторожно гладил по голове и спине. Кто я такой, чтобы останавливать её в этом? Она держалась год, чтобы выплакаться вволю. Год. А может дольше?
– Мне надо умыться, - услышал я через какое-то время. Не согласиться было трудно: тушь почти вся размазалась.