Серый смерч
Шрифт:
А потом у него в голове ни с того ни с сего зазвучала никогда прежде не слышанная песня неизвестной рок-группы. Какой-то тревожный, будоражащий душу рок-н-ролл. Казалось, кто-то специально соединил его собственные мысли и чувства и положил их на музыку.
Налево — конфетная фабрика,
Направо — жиркомбинат.
Заборы бетонные серые,
Соответствующий аромат.
Наши девочки как конфеточки,
Запах жира, серый наряд.
Мы все поголовно пьяные,
А они у стенок стоят.
И каждая девочка ждет, ждет, ждет,
Что кто-то из нас вот-вот, вот-вот
Своим серым мечом взмахнет, взмахнет.
И от лезвия солнце брызнет.
А
И на сером драконе ее увезет
От фабричных кварталов, комбинатских ворот
И от серых пустошей жизни.
Наливай, танцуй и иди ко мне,
Чтоб растаяли серые слизни.
Чтоб скорей промелькнули в нашем окне
Эти серые пустоши жизни.[ [6] ]
6
Стихи Е. Коненкина
Эли простоял у арки сколько смог. Его почему-то тянуло влезть на уступ метрах в пяти выше, хоть там и была отвесная скала. Но подошел руководитель экскурсии и утащил его с собой, выговаривая за то, что оставил без присмотра детей, ушедших далеко вперед. Эли уныло плелся за ним, понимая, что так хорошо еще никогда в жизни себя не чувствовал — тело будто вымыли изнутри чистой родниковой водой. Все время после этого, все три года, хотелось съездить туда. Да все никак не получалось. То не было денег, то работа, потом болезнь и смерть матери…
«Надо ехать! — вдруг понял он. — Надо ехать! Времени больше нет. Вдруг это чудо? Вдруг оно поможет мне измениться и изменить свою жизнь? Ведь я же не боюсь отказаться от всего ради чего-то необычного. Не боюсь! Да и терять мне особо нечего…»
— Эли!!! Лама ата льо шомеа оти?! (Ты почему меня не слушаешь?! — ивр.).
Охранник вздрогнул и выплыл из воспоминаний. Рядом высилась красномордая туша — его начальник.
— Сколько можно! То он книги на работе читает, а зачем человеку книги?! Ничего не делает, как положено! Вы, русские, все свиньи и не цените нашей доброты! Ты здесь больше не работаешь! Ты уволен! — марокканец довольно скалился: ну, еще бы, показал «русскому», кто здесь хозяин!
Эли встал, потянулся, и с удовольствием высказал начальству прямо в морду все, что думал о нем в частности и о марокканцах в общем, наслаждаясь процессом изменения цвета оной морды с багрового на серо-буро-малиновый. Затем сунул ноутбук в сумку, подхватил ее и направился в сторону автобусной остановки.
— Стой! Ты куда? А кто до конца смены тут сидеть будет? — начальник с недоумением смотрел ему вслед.
Многие сабры почему-то были свято уверены, что могут тебя выгнать, а ты после этого обязан сохранять с ними хорошие отношения.
— Сам и сиди, ублюдок! — не оборачиваясь, бросил Эли.
«Итак, свободен! Правда, что с этой свободой делать я, увы, не знаю. Неизвестность. А может… Не может, сволочь, точно! Надо ехать в Ущелье. А вдруг там ничего нет? Вдруг мне все привиделось? Ну и что! Где-нибудь, да устроюсь, охранных фирм в Израиле хватает. Возможно, и по специальности повезет. Там увидим…»
Приняв решение, Эли пошел быстрее. Предстояло слишком много дел. И в банк успеть, снять закрытые деньги,[ [7] ] и купить все необходимое для поездки в Эйлат.
7
Закрытые деньги — в Израиле очень распространены
Только через пять часов, усевшись в автобус, он смог отдохнуть. С большим трудом удалось выпросить в своем банке две тысячи шекелей, а потом началась сумасшедшая беготня по магазинам для покупки палатки, спального мешка, топорика, котелка, фонаря, запасных обойм (пять оружейных лавок пришлось обегать, пока нашел патроны к «Беретте») и всего остального. Почти все деньги оказались потрачены, осталось где-то с полтысячи. Но в Эйлате можно будет снять из банкомата еще немного. О том, как жить дальше, о том, что все собранные за два года деньги пущены на ветер, Эли думать не хотел. Он выглянул в окно — ну вот, уже выехали из Иерусалима. В голове даже мысли не возникало, что этот город, возможно, он видит в последний раз. Глаза закрывались, спать хотелось неимоверно.
Проснулся бывший охранник на подъезде к Эйлату. «Неплохо, пять часиков продрых…» — мелькнула сонная мысль. И во все глаза стал смотреть на открывающееся Красное море и набережные Эйлата. Город был, как всегда, великолепен — курорт, как-никак, да и вообще, один из самых красивых городов Израиля.
«А что теперь? Переночевать в гостинице, или сразу же ехать в Ущелье Ветров и ночевать там? Ведь уже шесть вечера, через пару-тройку часов совсем стемнеет. А! Кой черт! Опробую новый спальный мешок».
Выйдя из автобуса, Эли отправился в справочную. Увы, автобусов в Ущелье сегодня уже не было. Придется ехать до перекрестка, а там — пешком. Пустяки, каких-то три-четыре километра, когда-то по пятьдесят в день хаживал. Он усмехнулся этому воспоминанию — как давно все это было. Через полчаса Эли уже садился в местный автобусик, объезжающий близлежащие киббуцы[ [8] ] и ишувы[ [9] ] (в эти полчаса он успел набить полрюкзака консервами и напитками в ближайшем супермаркете, истратив и оставшиеся у него деньги, и те, что успел снять в банкомате). Колымага, прогромыхав по улицам Эйлата, бодро выкатила в пустыню. Еще через полчаса Эли стоял у грунтовой дороги, ведущей к Ущелью Ветров.
8
Киббуц — кооперативное поселение в Израиле, члены которого занимаются сельским хозяйством, реже — промышленным производством
9
Ишув — небольшой поселок в Израиле
В голове, как и в прошлый раз, загрохотало. И хотя вокруг было очень красиво — закат, — окружающие марсианские пейзажи оставили Эли полностью равнодушным. Его тянуло вперед, тянуло с силой, не оставляющей возможности для сопротивления. Он шел, как в тумане, почти ничего не видя вокруг. Очнулся только при входе в ущелье, да и то ненадолго. Все тело пело, каждая клетка, каждый нерв наполнились такой силой!.. Эли шел и хохотал во все горло. Со стороны его, наверное, можно было принять за сумасшедшего. К сожалению, внизу еще гуляла какая-то экскурсия. Ну и черт с ней! Продолжая смеяться непонятно чему, бывший охранник начал спускаться. Не помня, где находится арка, Эли твердо знал, что не ошибется: в голове грохотал тот самый рок-н-ролл, он вел его туда, и ничего больше не имело значения.