Серый волк. Бегство Адольфа Гитлера

Уильямс Джерард

После победы нацистов на выборах наступило безумное время, когда они сосредоточились на уничтожении своих политических оппонентов [88] центристского и левого толка. К 1934 году все принадлежавшие евреям магазины были заклеймлены броско намалеванным словом «Juden» (нем. «Евреи») или Звездой Давида, а неподалеку регулярно дежурили штурмовики из СА, отпугивая покупателей. Все чаще предприниматели-евреи были вынуждены сворачивать свой бизнес, так как теряли источники дохода. Вскоре немецких евреев, прежде бывших докторами, юристами, учителями, учеными и чиновниками, сместили с занимаемых ими должностей. В магазинах и ресторанах отказывались обслуживать евреев, им был запрещен вход в парки, бассейны и даже в общественный транспорт. Немецким детям антисемитизм вдалбливался на школьных уроках и даже в играх: цель популярной детской настольной игры заключалась в том, чтобы сделать германские земли «свободными от евреев».

88

…сосредоточились на уничтожении своих политических оппонентов: Bessel, Nazism and War.

Большой шаг на пути к «ариизации»

всех сфер жизни немецкого общества [89] был сделан 15 сентября 1935 г. со вступлением в силу так называемых Нюрнбергских законов. С этого времени браки и сексуальные связи между арийцами и евреями были категорически запрещены; евреи лишались всех политических прав. Все больше евреев пытались эмигрировать во Францию, Швейцарию и другие страны, однако там их редко принимали радушно, и многим отказывали во въезде. Из примерно 525 тыс. еврейского населения Германии около 170 тыс. человек успели выехать из страны до 5 октября 1938 г., когда особым декретом были аннулированы их паспорта. Швейцарские власти настояли, чтобы немецким евреям, которым для эмиграции нужны были документы, снова выдали паспорта – с большой литерой «J» для их быстрой идентификации на границе и последующего запрета на въезд. Многие евреи не могли позволить себе эмигрировать – выезд из страны был связан с большими расходами, которые постоянно возрастали. Тем же, у кого водились деньги, было запрещено вывозить с собой какие-либо накопления, да и мало у кого они оставались после вынужденной продажи домов и бизнеса по предельно низким ценам и выплаты «налога на выезд из рейха» (нем. Reichsfluchtsteuer). Особой мишенью нацистов стали торговцы произведениями искусства и антиквариатом, чьи галереи, магазины и лавочки принудительно закрывались и число которых в Германии сократилось на 80 процентов, что привело к перенасыщению арт-рынка и резкому падению цен.

89

Большой шаг на пути к «ариизации» всех сфер жизни немецкого общества: Mark Mazower, Hitlers Empire: Nazi Rule in Occupied Europe (London: Allen Lane, 2008).

9 ноября 1938 г. волна расового насилия, спровоцированная убийством в Париже немецкого дипломата польским евреем, чья семья была депортирована из Германии, достигла новых высот. В ту ночь синагоги, дома и собственность евреев по всей Германии, а также в некоторых районах Австрии и в Судетской области были разграблены и сожжены в вакханалии разрушения, известной как Хрустальная ночь [90] или Ночь разбитых витрин – наутро битое стекло буквально застилало улицы десятков немецких городов. По меньшей мере 91 человек был убит и еще 30 тыс. арестованы и затем, по большей части, переведены в концлагеря; уцелевших же заставили возмещать материальные убытки от погрома. Замена всех выбитых окон выливалась в сумму около 25 млн рейхсмарок, а поскольку все листовое стекло импортировалось из Бельгии, платить за него приходилось в дефицитной валюте. Корыстолюбец Герман Геринг, возглавлявший теперь Программу по исключению евреев из экономической жизни рейха, издал декрет, согласно которому все остававшиеся в Германии евреи должны были внести в казну рейха «искупительные выплаты» на общую сумму 1 млрд рейхсмарок, чтобы покрыть расходы на восстановление разрушений. Вдобавок, государство конфисковало все полагавшиеся евреям страховые выплаты.

90

Хрустальная ночь: James Pool, Hitler and His Secret Partners: Contributions, Loot and Rewards 1933–1945 (New York: Pocket Books, 1997).

Хрустальная ночь стала для всех немецких евреев самым ясным предупреждением об их опасном положении, и до начала Второй мировой войны еще около 100 тыс. евреев нашли тот или иной способ покинуть Третий рейх. Следующее законодательное изобретение нацистов касалось тех, кто не смог или не захотел уехать – они должны были отдаться на милость государства, которое уже приготовило для них массовую бойню.

Среди напастей нового законодательства 1933 года был закон об обязательной стерилизации людей, страдающих «врожденными психическими отклонениями, шизофренией, маниакально-депрессивным психозом, наследственной эпилепсией и тяжелой формой алкоголизма». Немцы не были одиноки в своем увлечении псевдонаучной евгеникой: в 1920–30 гг. ХХ века в Европе и Америке многие увлекались ею в интересах «расовой гигиены». Одним из ее сторонников был Джон Д. Рокфеллер, основатель компании Standard Oil of New Jersey; именно его Фонд Рокфеллера в значительной мере осуществлял финансирование Института Кайзера Вильгельма – самой престижной высшей медицинской школы в Германии, занимавшейся исследованиями в области «антропологии, евгеники и человеческой наследственности» под управлением швейцарского психиатра и убежденного нациста Эрнста Рудина. Была развернута программа массовой стерилизации психически больных и «асоциальных» людей, выявлением которых занимались 220 районных «судов наследственного здоровья». Среди нескольких сотен тысяч жертв их деятельности были такие «нежелательные элементы общества», как заключенные, проститутки и даже дети старше десяти лет из сиротских приютов.

Следующим шагом, подсказанным неумолимой логикой нацистов, стала эвтаназия, «убийство из милосердия». Соответствующая акция началась в 1938 году под патронажем личного врача Гитлера доктора Карла Брандта. Первыми ее жертвами стали физически и умственно неполноценные дети – их убивали с помощью смертельных инъекций. Однако затем под ее действие попали и взрослые с такими же недостатками, а также все, у кого признавали наличие безнадежных поведенческих отклонений. Когда же выяснилось, что введение смертельных инъекций – процесс трудоемкий и не слишком эффективный, для убийств был создан целый бюрократический аппарат, [91] известный как «программа Т-4» – по адресу штаб-квартиры в Берлине на Тиргартенштрассе, 4. В октябре 1939 г. эта программа была узаконена декретом фюрера. В каждой психиатрической больнице были построены здания, якобы под бани, где пациентов убивали сначала угарным, а затем специальным отравляющим газом.

91

…для убийств был создан целый бюрократический аппарат: John Cornwell, Hitlers Scientists: Science, War and the Devil’s Pact (London: Penguin Books, 2004).

Вскоре после Хрустальной ночи Геринг изобрел хитрый способ получения выгоды из вынужденного бегства евреев из Германии. Согласно декрету, изданному 1 января 1939 г., все их имущество подлежало конфискации в пользу государства. Были организованы специальные службы, занимавшиеся «хранением произведений искусства, принадлежащих евреям»; [92] следующий декрет предписывал сдать государству «любые находящиеся в их собственности предметы из золота, платины, серебра,

а также драгоценных камней и жемчуга». Экспроприация имущества евреев была первым предвестником будущего разграбления Европы нацистами. После того как Геринг отбирал для себя произведения искусства и безделушки, выручка от награбленного поступала прямиком в кассу Фонда Адольфа Гитлера или Культурного фонда Адольфа Гитлера. Располагая такими ресурсами, фюрер легко мог удовлетворять свою страсть к живописи.

92

«хранением произведений искусства, принадлежащих евреям»: Richard Z. Chesnoff, Pack of Thieves: How Hitler and Europe Plundered the Jews and Committed the Greatest Theft in History (London: Weidenfeld & Nicolson, 2000).

Вкусы у него были сугубо мещанскими. Он пренебрегал всеми неизобразительными видами искусства, а его мнение о качестве работ было абсолютно несостоятельным. В 1934 году он приобрел портрет своего обожаемого героя – короля Пруссии Фридриха Великого кисти швейцарского художника Антона Графа (1736–1813) за немалую по тем временам сумму в 34 тыс. рейхсмарок. Это была любимая картина Гитлера, которая всегда путешествовала вместе с фюрером, куда бы он ни поехал. В качестве примера его более прозаических вкусов можно назвать случай, когда в 1939–41 гг. он заказал за 120 тыс. рейхсмарок у Германа Градля – художника, автора идиллических пейзажей [93] – шесть больших написанных маслом полотен специально для обеденного зала в новом здании Рейхсканцелярии. Предположить их заурядный характер можно из пожеланий Гитлера относительно того, что должны изображать его приобретения: «типичные виды Немецкой Земли в переплетении ее природы и культуры и в ее многочисленных обликах как родины германской нации». На другие произведения современного искусства, украсившие новое здание Рейхсканцелярии, фюрер потратил почти 400 тыс. рейхсмарок. Хотя для своей собственной коллекции он и покупал картины Рубенса, Каналетто, Ван Дейка и Ватто по рекомендациям своего советника по искусству доктора Ганса Поссе, его любимцами оставались малоизвестные художники XIX и начала XX вв., такие как Франц фон Штук и Карл Шпицвег; ни один из них не выдержал проверки временем. Бессменным же его фаворитом был Эдуард фон Грюцнер, который, в частности, писал портреты подвыпивших монахов. В разговоре с Альбертом Шпеером Гитлер как-то заявил: «Посмотрите на все эти детали – Грюцнера сильно недооценивают. Это потому, что его просто еще не открыли. Когда-нибудь он станет цениться не меньше Рембрандта». [94] Его слова так и не подтвердились.

93

художника, автора идиллических пейзажей: Ronald Pawly, Hitler’s Chancellery: A Palace to Last a Thousand Years (Ramsbury, UK: Crowood Press, 2009).

94

«Посмотрите на все эти детали – Грюцнера сильно недооценивают…»: Delaforce, The Hitler File.

Одним из первых действий Гитлера на посту рейхсканцлера был указ о постройке в Мюнхене «Дома немецкого искусства», где были бы представлены лучшие произведения немецкой живописи и скульптуры. Это задание было поручено Альфреду Розенбергу, идеологу нацистской партии и главному теоретику расизма, которому был присвоен грандиозный титул «Уполномоченный фюрера по контролю за общим духовным и мировоззренческим воспитанием НСДАП». И здесь, конечно, крылось фундаментальное противоречие, поскольку нацистская партия была в корне антидуховна и абсолютно враждебна свободе в искусстве, равно как и любому другому способу независимого мышления. Тем не менее, ее руководство посвящало много времени вопросам культуры. Как сказал Вильгельм Фуртвенглер, персонаж в современной пьесе Рональда Хардвуда «Taking Sides» («Мнения сторон»): «Только тирания понимает силу искусства». [95] Однако роль Розенберга была двоякой: он не только отыскивал и возвеличивал политически угодные образцы немецкого искусства, но также искоренял все, что не совпадало с нацистской идеологией или личными вкусами Гитлера. Из страха потерять свои места, директора и хранители музеев по всей Германии были вынуждены сдавать в государственные комитеты «по чистке» работы всех художников, подозреваемых в «вырождении» – кубистов, импрессионистов, футуристов, немецких экспрессионистов, дадаистов, а равно и другие произведения «негерманского» искусства.

95

«Только тирания понимает силу искусства»: Jonathan Petropoulos, The Faustian Bargain: The Art World in Nazi Germany (London: Allen Lane, 2000). Музеи также были обязаны предоставить некоторые из своих шедевров для украшения новой Рейхсканцелярии. Например, в 1938–1939 гг. Шпеер реквизировал «во временное пользование» из Музея истории искусств в Вене множество работ, среди которых были более 20 огромных гобеленов XVII в. голландских и бельгийских мастеров. См. Pawly, Hitler’s Chancellery.

В общей сложности около 16 тыс. работ были конфискованы из различных музеев страны. Гитлер, новый непререкаемый авторитет в оценке художественной ценности произведений искусства, заклеймил как «чушь» творения Жоржа Брака, Поля Сезанна, Анри Матисса, Пабло Пикассо и других мастеров. В соответствии с требованиями фюрера о «безжалостной войне за очищение искусства» была создана специальная служба: теперь все художники должны были предъявлять свои работы в Комитет по оценке произведений искусства. [96] Любая работа, признанная не соответствующей установленным стандартам, изымалась без выплаты компенсации, а попавшим в опалу к комитету художникам под страхом тюремного заключения запрещалось покупать необходимые для работы материалы, что означало конец их карьеры. Многие произведения искусства были уничтожены; например, 20 марта 1939 г. 1 004 картины и скульптуры, а также 3 825 карандашных и акварельных рисунков и других произведений искусства были сожжены в ходе тренировок берлинской пожарной службы.

96

Комитет по оценке произведений искусства: Lynn H. Nicholas, The Rape of Europa: The Fate of Europe’s Treasures in the Third Reich and the Second World War (New York: Alfred A. Knopf, 1994).

Герман Геринг, разумеется, извлек выгоду из этой ситуации. Все работы, конфискованные из национальных музеев, отправлялись на хранение на склад, расположенный в Берлине на улице Коперника, и когда Геринг послал своего агента по искусству порыскать в эту пещеру Али-Бабы, тот вынес оттуда настоящие сокровища – множество холстов импрессионистов, в том числе четыре картины Ван Гога. Две из них, включая «Портрет доктора Гаше», а также одна картина Сезанна вместе были проданы голландскому банкиру за 500 тыс. рейхсмарок (в 1990 году «Портрет доктора Гаше» был снова продан за 82,5 млн долларов). На эти деньги Геринг приобрел еще больше полотен старых мастеров, а также любимые им гобелены, чтобы украсить стены своего загородного имения Каринхалл.