Серый. Трилогия
Шрифт:
Охренеть, так вот в легкую можно поиметь почти тысячу золотых? Жаба положила мне на горло свои холодные лапы. Я понял, что если откажусь от таких денег, склизкое земноводное меня просто удавит. Если призадуматься, то почему бы и нет. Сейчас болталки только у моих людей. Амулет необычный, сразу привлекает внимание. Представим, что болталки есть у каждого встречного, это будет повседневным предметом. Деньги причем неплохие, для наших целей лишними совсем не будут. Можно вводить на местный рынок мобильную связь. Благодаря моей технологии конкурентов у нас в ближайшем будущем не будет. Местные маги могли придумать систему связи, не настолько они глупы. Просто здесь закостенелость понятий, особенности местного устройства общества. Маги вне категорий, о простых людях не особо беспокоятся. Между магами связи давно работает,
Святой отец, она меня совсем не слушается. Как не стало отца, тут же от рук отбилась. Представляете, недавно я поймала ее на краже серебрушки из моего кошелька. Помогите святой отец, мать сложила руки перед собой в просящем жесте. Девочка лет десяти, виновница жалоб, слушала мать, опустив глаза. Никакого раскаяния в них не было. Эти родители никогда не понимают, что детям тоже нужно что-то купить для себя. Еще и святоше жалуется, а ябедничать нехорошо.
– Подойдите к алтарю, - просит священник. Мать с девочкой послушно следуют указаниям.
– Станьте на колени, дочери создателя нашего, - две фигуры послушно опускаются на колени, под взглядами остальных прихожан. Священник бормочет молитвы еле слышным шепотом. Затем открыв глаза, твердым голосом объявляет:
– Мне было видение свыше от создателя нашего, поэтому дальше я буду действовать по воле его. В зале прихожане благоговейно зашептались.
– Падите ниц, грешницы, - твердый голос священника не оставлял выбора. Мать с дочерью уткнулись лбом в пол, вытянув руки вперед. Губы матери повторяли молитвы. Дочь молчала, ожидая окончания этого бесполезного действа. Только дальнейшее действия священника не оставили ее такой же равнодушной.
Нога священника в грубом ботинке опустилась на кисти женщины.
– Святой отец, мне больно, что вы делаете, - взмолилась она.
– Создатель назначил вам покаяние, доверив мне исполнить его в точности. За прегрешения ваши вы пройдете, искупление болью, - люди в зале с одухотворенными лицами крутили перед собой руками.
Священник снял с пояса шнур подпоясывающий рясу. Сложил веревку пополам, левой рукой задрал кверху платье девочки, оголив ягодицы. С резким свистом импровизированный кнут оставляет на попе девочки красную полосу, девочка громко вскрикивает. Следующий удар рядом оставляет новую полосу. Девочка плачет, но кнут не останавливается. Она никогда не будет красть ни у кого. Она будет слушать маму, зачем бить, она уже все поняла. Мысли метались в детской головке, думая как прекратить боль. Рядом громко рыдала мама, шнур продолжал хлестать, жгучими укусами. В какой-то момент от боли в глазах появились темные пятна. Ноги тряслись, даже на коленях стоять было трудно. Не выдержав, девочка упала, набок, но священник продолжал бить. Не осознавая, что делает, бедняжка обмочилась, разозлив истязателя еще больше.
– Мразь, осквернять храм будешь, - шнур заработал еще чаще. На ягодицах жертвы выступала кровь, но священник не собирался останавливаться.
– Прекратите святой отец, вы же забьете ее, сквозь слезы взмолилась мать, - возможно, этим спася жизнь дочери. Люди в зале осуждающе смотрели на женщину, как она могла противиться воле создателя. Святой отец, оставив девочку в покое, задрал платье женщины, собираясь нанести удар. Только в последний момент остановил руку. Посмотрел на шнур и принялся вязать узлы. Довольная улыбка не покидала лица монаха все это время. Завязав четыре узла, он с размаху сделал первый удар. Шнур оставил на теле женщины красные полосы, вызвав досаду у святого отца. Покачав головой, следующий удар он уже сделал с оттягом. Теперь узлы разорвали кожу на теле женщины, вызвал довольную улыбку на лице монаха. Теперь его рука стегала тело женщины страшными ударами протяжными. Бедняжка просто захлебывалась криком, столь приятным судорожным криком. Создатель оценит его усердие. Прихожане с одобрительным восхищением на лицах следили за экзекуцией.
– Святой отец, святой отец, что с вами, - кто-то тряс священника за плечо. Очнувшись от наваждения, он посмотрел на маму с девочкой, стоящих перед ним. Из глаз монаха текли слезы, точнее из одного глаза, на месте второго зияла пустая глазница.
– Мне было ниспослано видение от создателя нашего, - утирая слезы, признался священник.
– Святой человек, брат Игнелиус, воистину святой зашептались вокруг.
– Благословите отец Игнелиус, - опустились просящие на колени. Священник осеняет всех круговыми движениями.
– Слушайся маму доченька, - гладит он девочку по волосам.
– В таком возрасте дети бывают, непослушны, проявите больше смирения, - советует он женщине.
– Ваша любовь к дочери поможет наставить ее на путь истинный.
– Благодарю вас отец Игнелиус, - женщина, опустившись на колено, целует протянутую руку, дочь следует примеру матери. Священник, осенив всех круговым движением, идет к выходу из храма. За его спиной слышен шепот матери:
– Я же тебе говорила, что он святой человек, а ты боялась. Ничего, что у него лицо такое, это его злодеи за веру в создателя так изувечили.
До чего наивны глупые людишки, подумал Игнелиус. Верят во всякую ерунду. Было бы желание можно мессией предстать, поверят как миленькие. Видение, посетившее сегодня было куда приятнее. Причем настолько яркое, что хотелось уединиться в келье и еще несколько раз окунуться в воспоминания. Как приятно кнут рвал кожу, Игнелиуса от одной только мысли охватила нервная дрожь. Витая в своих грезах святоша вышел из храма на улицу, щурясь от яркого солнца. Храм располагался прямо на центральной улице небольшого тихого городка. Городок стоял на оживленном тракте между столицей и Туралом. Многие путники заходили в храм помолиться, поэтому с пожертвованиями проблем не было.
Глаза постепенно привыкали к яркому свету улицы, позволяя двигаться вперед. Прямо навстречу священнику двигался большой отряд всадников. Для этого городка обыденная ситуация. Привычно скользнув по всадникам взглядом, Игнелиус замер. С одной из лошадей на него смотрел уголовник, выбивший ему глаз. Сердце святоши бешено заколотилось. Надо схватить его, сейчас вызову стражу, был первый порыв святоши. Черт, нельзя, кому здесь про Заречье расскажешь. Самое обидное, что всадник тоже невольно дернулся, но быстро взял себя в руки, продолжая разглядывать свой меч. Этого точно не должно быть, маг сказал, что все уничтожены, как обычно. Не мог он выбраться из смертельной зоны без ошейника, значит предательство. Мысли накатывали одна хуже другой. Надо срочно докладывать руководству, это его шанс реабилитироваться. Приняв окончательное решение, святоша быстрым шагом направился в сторону своей кельи.
Глава двадцатая
Урок психологии
До ближайшего поселка добрались уже в темноте. Пользуясь амулетом правосудия, Фалкон потребовал лошадей взамен наших. Причем оставил старосте документ на получение компенсации. Такое здесь было обычным делом, крестьяне даже не обиделись. С короля они могли получить в итоге больше, чем стоили их лошади. Новые коняшки были похуже прежних, но выбирать не приходилось. Ночевать не остались, лишь попросили припасов в дорогу. С небольшими перерывами для лошадей скакали всю ночь. К середине следующего дня добрались до небольшого размера городка. Чтобы не чувствовать себя беззащитным, решил прикупить себе меч. Поскольку в мечах я не разбирался, то помочь с покупкой попросил Фалкона. В городке с его слов ничего стоящего мы не найдем, но что-то к руке подберем. Лавка оружейника была прямо на главной улице. В качестве вывески висел огромный меч. Явно бутафорский, но мимо не проедешь.