Сестра Керри
Шрифт:
— Перестали сердиться? — спросила девушка, которая все еще не прочь была попроказничать.
— И не думал сердиться.
— А я думала — сердитесь, — сказала она и опять улыбнулась.
— Бросьте дурить, — произнес Друэ, стараясь говорить возможно более непринужденно. — Вы все сказали всерьез?
— Конечно! — не задумываясь, ответила девушка.
И добавила с видом человека, не имеющего ни малейшего намерения причинить кому-либо неприятность:
— Я думала, что вы знаете. Он приходил сюда много раз.
Все ясно — его обманывают. Друэ больше не пытался даже изображать равнодушие.
— И он проводил здесь вечера? — спросил коммивояжер.
— Иной раз. А иногда они вместе уходили из дому.
— Тоже вечером?
— Да. Но все-таки вы не должны из-за этого глядеть так сердито.
— Я вовсе не сержусь, — сказал Друэ. — А кроме вас, его видел кто-нибудь еще?
— Ну, конечно! — ответила девушка таким тоном, точно во всем этом не было ничего особенного.
— И давно он был в последний раз?
— Перед самым вашим возвращением.
Друэ нервно закусил губу.
— Не болтайте об этом! Хорошо? — попросил он, дружески пожимая локоть горничной.
— Не буду, — согласилась та. — На вашем месте я не стала бы из-за всего огорчаться, — добавила она.
— Ладно, — сказал Друэ, расставаясь с ней.
Он ушел, весьма озадаченный. Впрочем, это не помешало ему вскользь подумать и о том, что он, видимо, произвел очень выгодное впечатление на хорошенькую горничную.
«Мы с Кэд поговорим об этом! — решил он, чувствуя, что ему нанесли совершенно незаслуженную обиду. — Черт возьми! Мы еще посмотрим, осмелится ли она и дальше так вести себя!»
21. Влечение духа. Вожделение плоти (продолжение)
Когда Керри пришла в парк, Герствуд давно уже ждал ее. Кровь его кипела, нервы были взвинчены. Ему хотелось поскорее увидеть женщину, которая накануне сумела так глубоко взволновать его.
— Наконец-то! — вырвалось у него при виде Керри.
Он с трудом сдерживал себя, но в груди у него расцветала весна, и он испытывал необычайный подъем, не лишенный, впрочем, трагизма.
— Да, это я, — весело отозвалась Керри.
Они пошли по аллее, словно направляясь к заранее намеченной цели. Герствуд упивался близостью молодой женщины. Шуршание ее нарядного платья звучало музыкой в его ушах.
— Вы довольны? — спросил он, подразумевая ее вчерашний успех.
— А вы? — в свою очередь спросила Керри.
Герствуд вспыхнул при виде улыбки, которой она наградила его.
— Это было изумительно, — ответил он.
Керри радостно засмеялась.
— Я давно уже не видел такой игры! — добавил Герствуд. Он воскрешал в памяти восторженные впечатления минувшего вечера, и к ним примешивалось радостное сознание, что Керри в эту минуту с ним.
А она наслаждалась тем вниманием, каким окружал ее этот человек. Она оживилась и вся засияла каким-то внутренним светом. В каждом звуке голоса Герствуда она чувствовала, как велико его тяготение к ней.
— Благодарю вас за цветы, — сказала она, помолчав. — Они прекрасны!
— Я очень рад, что они вам понравились, — просто ответил Герствуд.
Его не покидала мысль о том, как он еще далек от цели. Ему хотелось говорить о своем чувстве. Казалось, почва была вполне подготовлена. Его Керри шла рядом с ним. Он с радостью немедленно приступил бы к решительному разговору, но, увы, сейчас у него почему-то не хватало слов, и он не знал, с чего начать.
— Вы благополучно добрались до дому? — довольно угрюмо спросил он вдруг. В его голосе теперь звучала жалость к самому себе.
— О да! — беспечно ответила Керри.
Герствуд пристально посмотрел на нее; замедлив шаг, он поистине сверлил ее взглядом.
Волна страсти нахлынула на нее.
— А как будет со мной? — спросил Герствуд.
Этот вопрос смутил Керри. Она поняла, что наступает решительная минута, но не знала, что отвечать.
— Право, не знаю, — сказала она.
Герствуд прикусил губу. Он остановился и стал рассеянно водить по траве носком ботинка. Подняв глаза, он с мольбой и нежностью посмотрел на Керри.
— Неужели вы не уйдете от него? — взволнованно спросил он.
— Не знаю, — ответила Керри, которой казалось, что она бездумно плывет куда-то по воле волн и ей не за что ухватиться.
Надо сказать, что она находилась в крайне затруднительном положении. Перед ней стоял человек, который ей очень, нравился, который имел на нее сильное влияние, — такое сильное, что заставил ее поверить, будто она питает к нему глубокую страсть. Керри по-прежнему находилась в его власти — его проницательный взгляд, его учтивые манеры, элегантность одежды просто завораживали ее. Она глядела на него и видела перед собой самого обаятельного, самого приятного ей человека, который склонился к ней, переполненный чувством, вызывавшим у нее восторг. Она не могла противостоять его темпераменту, его горящим глазам и не могла не испытывать того, что испытывал он.
И все же ее томили тревожные мысли.
Что Герствуду известно о ней? Что говорил ему про нее Друэ? Считает ли Герствуд ее женою молодого коммивояжера? Собирается ли он жениться на ней? Даже слушая его, тая от его слов и глядя на него светившимся нежностью взглядом, она не переставала думать о том, говорил ли ему Друэ, что они не женаты? Никогда нельзя предусмотреть, что скажет или сделает Друэ.
Однако любовь Герствуда не доставляла ей никаких огорчений. Знал он что-либо или нет, но она никогда не замечала даже тени упрека. Очевидно, он искренен. Страсть его горяча и неподдельна. В его словах чувствовалась сила. Но что же ей делать? Керри не переставала размышлять об этом, не приходя ни к какому определенному решению, наслаждаясь любовью Герствуда и беспомощно барахтаясь во власти потока, уносившего ее в безбрежное море неизвестности.
— Почему вы не уходите от него? — с нежностью сказал Герствуд. — Я обеспечу вас так, что…
— О, не надо! — прервала она его.
— Не надо чего? — спросил он. — Что вы хотите этим сказать, Керри?
На ее лице отразились смятение и горе. Ее как ножом полоснули слова о каком-то «обеспечении» вне крепкой ограды брака.
Герствуд тоже понял, что у него вырвалась чрезвычайно неудачная фраза. Он тщетно пытался взвесить ее последствия, но ничего не мог предугадать. Он продолжал говорить, разгоряченный близостью Керри, и в то же время напряженно обдумывал план действий.